За давностью лет - [46]

— Ну, была не была! — сказал Андрей и один остался в машине. «Ласточка» с ревом устремилась вперед, ее кидало из одной колеи в другую, но вот она уже вынеслась на сухое место.

— Гляди, проскочил! — с искренним изумлением воскликнул Борис.

— Лезьте! — скомандовал Андрей. Все вернулись в машину. На первой скорости она поползла по краю засеянного поля к деревне. У первого же дома затормозили, потому что улица тут была похожа на натуру для съемки боевого сражения: каждая колея представляла собой окоп в полный человеческий рост. Сидящий на скамеечке у дома старик их успокоил:

— Раз уже до нас добрались, дальше проедете! Как же у вас тут молодежь гуляет? — вздохнула Лариса.

— Какая молодежь?

— Гармонист и девушки? — сказала Лариса, неуверенно вспоминая известную песню.

— Все в городе!

— В Угличе? — спросила Лариса.

— Да нет, подале. Углич — вот он, поле проедете, потом лесом, и будет шоссейка. А зачем вам в его?

— Музей хотим посмотреть, — ответил Борис.

— Какой музей?

— Как какой? — удивился Борис. — Ну, где царевича Дмитрия убили.

— Так из-за этого вы в такую даль поперли?

Максим Иванович строго посмотрел на местного жителя:

— А вы что, ни разу там не были?

— А зачем? — И тот затянулся сигаретой.

Лариса спросила:

— Значит, отечественная история вас не волнует?

— Чего?

Андрей махнул рукой. И они отправились дальше.

— Не понимаю, — сказал Максим Иванович, — такого равнодушия просто не понимаю. Помню, был в Болгарии. Так в Тырнове каждый мальчишка рассказывал мне о старой столице...

— Не расстраивайтесь, — весело сказал Борис. — Что, этот старик отвечает за весь народ? Нетипичное явление!

— Ты думаешь? — с надеждой спросил Максим Иванович.

ЭКСКУРСИЯ

К Угличу подъехали около двух часов. Андрей остановился у колонки, чтобы помыть машину, превратившуюся за время пути из светло-желтой в темно-коричневую с черными потеками. Борис стал ему помогать, поливал из резинового ведра. Остальные сами более или менее почистились, чтобы выглядеть «в центре удельного княжества» цивилизованными. Через полчаса двинулись дальше.

На круглой центральной площади, к которой примыкал местный кремль, стояли экскурсионные автобусы. Андрей поставил машину рядом с ними, все вышли, озираясь вокруг и потирая отсиженные бока. Площадь была пустынной. Жизнь кипела лишь у торговых рядов, расположенных с противоположной стороны площади.

Не торопясь москвичи направились к музею. Кремль опоясывал ров, через который был переброшен каменный мост. Справа от него виднелся залив, сплошь забитый моторными лодками и катерами. За заливчиком виднелась пристань, где стояло несколько больших теплоходов.

Они прибавили шаг и у входа в кремль догнали группу экскурсантов. Вместе с ними миновали мостик, ворота. Остановились у здания, весело, затейливо изукрашенного.

— Отсюда я начну свой рассказ, — сказала экскурсовод. — Во второй половине пятнадцатого столетия Угличем владел князь Андрей Васильевич, известный в истории под именем Большой. Он ни в чем не хотел уступать своему старшему брату, великому князю московскому Ивану Третьему, поэтому задумал построить у себя в Угличе теремной дворец, который бы не уступал княжескому дворцу в Московском Кремле.

Отношения между братьями постоянно были напряженными. Несмотря на обещание служить старшему брату, Андрей Большой не раз пытался затеять смуту, подбивал на восстание то новгородцев, то псковичей, то вступал в тайные отношения с панами литовскими. Все это ускорило трагическую развязку. В мае тысяча четыреста девяносто первого года Иван Третий, узнав, что на союзника его, крымского хана Менгли-Гирея, идут татары с востока, выслал свои полки к нему на помощь; велел и брату послать своих воевод, на что имел полное право по договорным грамотам, однако Андрей не послушался.

В сентябре Андрей Большой приехал в Москву и был встречен вечером старшим братом очень почетно и ласково. На другой день к нему прибыл посол с приглашением на обед к великому князю.

Иван принял его в комнате, а сам вышел, приказав Андрею подождать, а его боярам идти в столовую гридню. Как только бояре вошли туда, они немедленно были схвачены и разведены по разным местам. В комнату-западню к Андрею вошел князь Семен Ряполовский в сопровождении бояр и, обливаясь слезами, если верить летописцу, промолвил: «Государь князь Андрей Васильевич! Пойман ты богом да государем великим князем Иваном Васильевичем всея Руси, братом твоим старшим».

Андрей встал и якобы ответил так: «Волен бог да государь, брат мой старший, князь великий Иван Васильевич; а суд мне с ним перед богом, что берет меня невинно».

Его свели на казенный двор и поставили стражу из многих князей и бояр. Видно, что Иван опасался восстания. Он послал в Углич схватить сыновей Андрея — Ивана и Дмитрия, которых посадили в железах в Переяславле. Умер Андрей в заточении спустя три года, в некоторых летописях указывалось, что он был удавлен. Многие годы просидели в оковах и его сыновья. Дмитрий был выпущен на свободу лишь пятьдесят лет спустя. Вот как расправился Иван с угличскими князьями! — закончила свой рассказ экскурсовод. — И много лет здесь правили потом наместники князя московского.