За чужие грехи - [29]

– Да нет, в том-то и дело, что я совсем не удивилась, когда его обнаружила. Мне всегда, видимо, на подсознательном уровне, казалось, что если он покончит с собой, то именно таким образом: оружия у него не было, повеситься он бы не смог... Да и вообще как-то у нас был разговор о самых безболезненных и простых способах самоубийства. Я была за таблетки, а он – именно за этот способ.

Прелесть какая! Нет, ну я прямо вижу эту трогательную семейную беседу за ужином... Или лучше после ужина, за чашкой чаю или кофе. Сидят любящие супруги и рассуждают о наиболее удобном и желательном способе ухода в мир иной. Аж завидно! Вот чего мне не хватает в моей одинокой незамужней жизни – таких бесед. Интереснее этого, наверное, была бы лишь дискуссия о том, какой способ убийства любимого супруга предпочтительнее и больше отвечает эстетическим запросам заинтересованной стороны.

Мои размышления прервала Ирина:

– Татьяна, а можно мне задать вам вопрос?

– Конечно.

И я, кажется, даже знаю какой.

– Вы действительно журналистка и вам нужны материалы, компрометирующие наши местные правоохранительные органы? – Не давая мне ответить, она продолжила: – Если так, то вы очень непрофессиональны – задаете совершенно не те вопросы.

Вот, вот, именно этого я и ожидала. Не отвечая на вопрос Ирины, я задала встречный:

– Хорошо, тогда задам правильный вопрос – почему же вы пытались убедить милицию в том, что вашего мужа убили? И второй правильный вопрос – как вы считаете, милиция необоснованно закрывает дело о гибели вашего мужа?

– Теперь вы задали правильные вопросы. Но такое ощущение, что вас это не очень-то интересует. Раньше вы были гораздо более заинтересованы в нашем разговоре.

– Простое любопытство, – безмятежно объяснила я. – Вернемся к работе. Конечно же, меня интересует все. В том числе не только непосредственно то, что относится к моему журналистскому расследованию, но и окружающая обстановка. Атмосфера, так сказать.

– Врете, – безапелляционно заявила Ирина и, больше ничего не говоря, требовательно уставилась на меня.

Я быстренько прикинула, что мне дальше делать – разговор затормозился на самом интересном месте. Так... Ирина, кажется, нормальная, интересы наши вроде совпадают... Ничто не мешает мне раскрыть карты:

– Сдаюсь. Вру. Я не журналистка и вообще на хлеб с маслом зарабатываю совершенно иным способом. Хотя, между прочим, в какой-то степени я все же не солгала: я на самом деле провожу расследование. Только не журналистское, а самое обычное.

– Так вы из милиции?

– Нет. Я частный детектив. Могу даже показать лицензию.

– Покажите, – с удивительным самообладанием попросила Ирина.

Внимательно рассмотрев мою лицензию, она наконец начала действовать по уже привычной для меня схеме: вопросы, удивленно-восхищенные восклицания типа: «Прямо как в книжке... Никогда не думала, что у нас в Тарасове» и так далее.

Я терпеливо переждала, когда Ирина выплеснет на меня все свое изумление и задаст все полагающиеся вопросы (параллельно подумав, что пора бы уже издать нечто вроде рекламного проспекта или научно-популярной брошюры «Татьяна Иванова в вопросах и ответах»), и хотела уже продолжить работу:

– Ирина, так я...

– Подождите, а что вы, собственно, расследуете? – перебила меня моя собеседница. – Дело о самоубийстве моего мужа? Так вас же никто не нанимал! Я правильно понимаю, что сначала у вас должен появиться клиент, а уж потом вы беретесь за расследование? Или у вас абсолютно иные методы работы?

– Да нет, все правильно. И клиент у меня есть. Понимаете, я расследую другое дело, но, как мне кажется, оно связано с самоубийством вашего мужа. Я была бы очень благодарна вам, если бы вы согласились мне помочь. Возможно (я не обещаю, но возможно), с вашим делом тоже что-нибудь прояснится. Вы же, насколько я понимаю, не удовлетворены результатами официального расследования?

– Еще бы! – оскорбленно фыркнула Ирина. – Да они ничего и не расследовали – просто убедились, что это самоубийство, и успокоились.

– Так. А вы чего хотели? – По-моему, очень закономерный вопрос.

– Понимаете, Таня, я думаю... То есть я уверена, что его до этого довели. И там был не пожар, на его складе, а поджог. И не только это... Мне кажется, что ему угрожали.

– Почему вам так кажется?

Ирина задумалась, пытаясь сформулировать. Наконец заявила:

– Он стал какой-то нервный, хотя дела шли вроде бы хорошо... – Подумала и добавила: – И к телефону старался подойти первым. – Не успела я подумать, что это могло объясняться гораздо проще – к примеру, звонила любовница, как проницательная Ирина сказала: – А когда я все-таки сама брала трубку, всегда был мужской голос. Один раз взяла его сотовый – так там сразу стали орать что-то малоцензурное по поводу того, что он зарывается.

– И что?

– Ничего. Вошел Андрей, отобрал у меня трубку и ушел разговаривать в другую комнату.

– Ясно. Голоса были разные или один и тот же?

– Не знаю. Разные, наверное. Ну и ему же не только эти уроды звонили. И по делу звонили, и друзья.

– Так. А приходил к нему кто-нибудь? Я имею в виду с предположительно дурными намерениями?

Ирина опять задумалась, потом нерешительно произнесла: