За что боролись… - [30]

— Они были правы… — пробормотала я. — Они были правы.

— Кто? Вишневский, Светлов, Романовский? Разумеется. А ты отказывалась верить! Теперь получай обухом по башке, — холодно выговорил Кузнецов.

— Да пошел ты!.. Я тоже подозревала, ведь поставила же я этот «жучок»!

— Это не логика, Таня. Это не разум. Ты действовала по интуиции.

Да, интуиция!.. Будь что будет. В этом лабиринте пороков и преступлений только она одна показывает верный путь.

Я вынула из сумочки, брошенной под стол, свои гадальные кости и задумчиво рассмотрела их со всех сторон.

— Быстрее, — торопил Кузнецов, — ну чего ты в них не видела?

Я торопливо кинула их на столик.

36+20+6.

«Ваши планы и надежды закончатся полным провалом».

— Чушь собачья! — злобно процедила я и начала быстро одеваться, не обращая внимания на Кузнецова.

Глава 10

Мы не могли больше медлить и, покинув квартиру, сели в мое авто и рванули со двора.

— Куда? — спросил Кузнецов.

— Сначала в больницу, где лежал Светлов, — пояснила я.

— А разве и так не ясно, что его похитили ублюдки Тимофеева? — влез в разговор увязавшийся за нами Казаков.

— Вернее, сам Тимофеев.

— Почему ты так думаешь?

— Слишком ответственное дело, Тимофеев не поручил бы его другим.

— А не думаешь ли ты теперь, что Светлов и есть этот таинственный Светлячок, создатель перцептина? — спросил Кузнецов. — Смотри сама, все сходится. Тимофеев предложил американцу купить, как он выразился, Светлячка, а накануне Тимофеев выкрал Светлова из больницы.

— Не думаю, — сказала я. — Скорее всего Светлова умыкнули с целью выключить из игры меня, хотя бы на время. Почему Анкутдинов предложил мне большие деньги? Потому, что я влезла куда не следует — на территорию их секретной лаборатории.

— Ну что ж, может, и так, — согласился Кузнецов.

— А теперь, архангелы, объясните-ка мне, какого хрена вы полезли в мою машину и забрали оттуда магнитофон? Кто этот…

— Да Казаков поутру пошел за «пивчинским»… — начал Кузнецов.

— Но в машину-то он как попал?

— Закрывать ее надо бы, — прогундосил с заднего сиденья Казаков. — Хорошо, я был первый, кто это заметил… А если бы какой козел?.. Угнали бы и по факсу благодарность прислали за помощь безлошадным крестьянам Поволжья.

Я вздохнула. Такого прокола у меня не бывало уже давно. Вероятно, сделала свое черное дело эйфория по поводу удачно проведенного вечера.

— А магнитофон у тебя что-то квакал и жевал, — продолжал Казаков. — Потом послышалась новаченковская брань десятиэтажная, его милый голосок я всегда идентифицирую… Ну, я послушал и понял, что к чему.

— Ладно… — сдалась я. — Как самочувствие ваше, господа?

— Да не жалуемся, — ответил Кузнецов. — А вот ты как?

— Голова побаливает, — сказала я.

— Давай я поведу.

— Ну уж нет, — не согласилась я. — Ты, может, еще тот Михаэль Шумахер.

— А че в больнице делать? Если лечиться, то это ты зря — только хирургическое вмешательство путем вскрытия брюшной полости и последующая перистальтическая асфиксия помогут, — балагурил Казаков.

— А это еще что такое?

— Удушение собственными кишками, — снисходительно пояснил Казаков. — Зря я, что ли, в команде — чемпионе «Брейн-ринга» Международной ассоциации клубов, МАК то бишь, состоял? К примеру, с какого раза ты выговоришь словосочетание «трансцендентальная апперцепция»? Или как ответишь на вопрос: чем Париж отличается от девственницы?

— Париж — всегда Париж, — сдержанно ответила я.

* * *

Во 2-й горбольнице я нашла врача, дежурившего в ночь похищения Светлова, и она рассказала мне, что его забрали трое мужчин, сказавшихся родственниками больного. Вернее, говорил только один, двое других выполняли его указания.

— Конечно, я не согласилась выдать им Светлова, поскольку состояние его оставалось тяжелым, — рассказывала врач, — но они не стали меня слушать. Потом главный вежливо извинился за причиненное беспокойство, и они ушли. А позже мы обнаружили в вестибюле оглушенного охранника. Но с ним все благополучно.

— Еще бы, профессионалы работали, — произнесла я. — Вы хорошо помните того мужчину, который, по вашему мнению, был у них за старшего? Это не он? — Я извлекла из кармана фотографию Тимофеева со мной и Анкутдиновым, сделанную на вчерашнем банкете.

Врач довольно долго и пристально рассматривала фотографию.

— А почему он с вами? — наконец настороженно спросила она. — Вы что, тоже…

— Значит, это он?

— Да, да.

— Вы абсолютно уверены?

— Конечно! — Она вдруг смутилась и с опаской взглянула на меня. — Хотя… Может быть, просто сходство.

— Вы не бойтесь, — ободряюще улыбнулась я. — Я не из одной компании с ними. Просто этот человек, которого я хотела считать другом, оказался негодяем. И не только он. Спасибо, вы очень помогли.

* * *

— Так что, Киря, вот такие дела! — закончила я свой рассказ.

Капитан Кирсанов взглянул на часы.

— Половина двенадцатого, — произнес он. — У нас есть еще полчаса.

— Ты не думаешь подымать опергруппу? — спросила я.

— Нужна санкция прокурора, — вздохнул капитан. — Но это ничего, все сделаем. Лишь бы успеть. А сейчас необходимо их выследить.

— Я знаю, куда они направятся! — довольно агрессивно сказала я. — Хотя ты прав, надо подстраховаться на случай какого-либо недоразумения.