За чистое небо - [29]

Как-то Зюзин встретил Василия Георгиевича в Москве.

- Летаем?

- Еще на полгода дали разрешение пилотировать "пчелку", ["Пчелка" двухкилевой легкомоторный самолет конструкции О. К. Антонова.] - ответил радостно Воробьев.

- Завидное долголетие! Не правда ли? - спрашивает иногда друзей Зюзин, и весь его облик выражает гордость за старшего товарища, мол, знай наших, жуковских. А когда друзья начинают приводить доводы, что, дескать, не каждому летчику дано столь счастливое лётное долголетие, что Воробьев, наверное, не воевал, потому и здоровый такой, Зюзин тотчас же опровергает:

- В том-то и дело, что вернулся Воробьев с войны - вся грудь в орденах. Сначала летал на ночном бомбардировщике По-2, а потом на штурмовиках.

- Что же он, железный, что ли?

- Железный или не железный, а наш - жуковский... Это уж точно!

Да, у жуковских, в том числе, добавим от себя, и у Петра, характер твердый. Когда Зюзина после медицинской комиссии пытались отстранить от полетов, он сказал врачам, что готов лечиться хоть год, лишь бы остаться в боевом строю. И добился своего: из госпиталя ушел с документом, в котором было написано, что допущен к полетам без ограничений.

Только еще одна неожиданность ждала Петра при возвращении в родной гарнизон. Командование предложило ему более высокую должность в штабе. Пришлось согласиться.

- Только штабная работа не для меня. Сбегу! Это уж точно. Летать хочется, - объявил он домашним.

И сбежал. Зюзин снова стал летать.

* * *

С высокого берега древнего Волхова открывалась широкая панорама. Рядом с аэродромом ажурные фермы железнодорожного моста, а дальше плотина и здание знаменитой Волховской гидроэлектростанции - самой крупной из воздвигнутых по ленинскому плану ГОЭЛРО.

В январе 1943-го войска Ленинградского и Волховского фронтов в районе Синявина прорвали блокаду Ленинграда. По узкой полоске суши, отвоеванной у врага, было восстановлено железнодорожное сообщена города со страной. Можно себе представить, какое значение придавало наше командование охране единственной железнодорожной артерии, питающей город-герой и фронт. Одной из ключевых позиций на этом пути был мост через широкий Волхов.

Командир 29-го гвардейского истребительного авиаполка гвардии майор Петр Андреевич Пилютов, встретив новое пополнение летчиков, коротко ввел в боевую обстановку:

- Вот уже почти два года, как фашисты посылают армады своих бомбардировщиков сюда, к Волхову. Устраивают "звездные налеты", высылают наряды истребителей, хитрят как только могут, а мост и Волховская гидроэлектростанция стоят целехонькие и будут стоять, пока в нашем полку есть такие летчики, как Андрей Чирков, Александр Горбачевский, Федор Чубуков, Константин Коршунов, я уже не говорю об известном асе Петре Покрышеве, который стал командиром 159-го истребительного авиаполка.

И, оглядев строй молодых летчиков, заключил:

- Надеюсь, что вы не подведете наш гвардейский полк, окажетесь достойными старших товарищей.

Противоречивые чувства владели в ту минуту Зюзиным: с одной стороны, приятно воевать даже учеником рядом с известными асами Ленинградского фронта, а с другой... Полк ведет боевые действия на "яках", а у него налет на новых машинах без году неделя, училище кончал на И-16, только в запасном полку успел переучиться на новый самолет.

Пожалуй, мы не ошибемся, если скажем, что такое же настроение было у Бориса Богданова с Юрой Глинским, у Володи Ковалева, Ивана Леоновича, и у Жени Шутова с Борисом Логиновым. Только к вечеру, когда их распределили по эскадрильям, успокоение внес Иван Леонович. Он был самый старший из них. Ему было двадцать три, и два года разницы давали право разговаривать с младшими чуть менторским тоном. К тому же Иван уже поработал инструктором в авиаучилище. На его новенькой гимнастерке красовался орден Отечественной войны II степени. (Заметим, кстати, за год, с 30 мая 1943 года до конца мая 1944-го он сбил 25 немецких самолетов и закончил войну Героем Советского Союза).

Так вот, успокоение в их ряды внес тогда Иван Леонович.

- Могу заверить, - начал он, - что сразу нас в бой не пошлют. Дадут присмотреться, да и район надо изучить.

Действительно, в бой молодых послали не скоро, хотя старшие товарищи выдерживали неимоверное напряжение. Они вылетали по три-четыре раза в день: то прикрывали мост, то патрулировали над передним краем, то сопровождали бомбардировщики и штурмовики. И редкий вылет проходил без воздушного боя.

Черноглазый, стремительный в движениях командир эскадрильи гвардии старший лейтенант Константин Коршунов, увидев перед собой щупленького Зюзина, пожал плечами и сказал:

- Идите, младший лейтенант, к Герцеву. Скажите, чтобы проверил вашу технику пилотирования. Потом разрешаю слетать в строю.

После первого полета в паре гвардии старший лейтенант Герцев, будто впервые разглядывая взмокшего от напряжения Зюзина, заметил одобрительно:

- А в строю ты умеешь держаться, малыш. Впился в меня, как клещ, - и ни на шаг. Хочешь ко мне ведомым?

Неожиданное сравнение с клещом вызвало смех. Молодые летчики не успели сказать Зюзину, соглашайся, мол, - никто из них пока не получил подобного приглашения, как рука их товарища утонула в крепких ладонях фронтового наставника.