За чертой - [10]

Этот эпизод всплывал в сознании Араса во сне и наяву, он переживал его десятки раз с того момента, как инфицировал Шан, а Шан в свою очередь инфицировала его. Все, что с'наатат взял у нее, казалось полезным. Жестокая сцена повторялась всегда одинаково, и, зная, что человеческая память непредсказуема, неточна и подвижна, Арас сделал вывод, что она проигрывала ее в воображении множество раз.

Арас надеялся, что ему представится случай спросить о событиях, что выжгли в ней такой след. Но вероятнее всего ему уже не суждено ее увидеть, и это осознание наполняло его безысходным отчаянием.

Он встал и посмотрел в окно на террасированные склоны кальдеры, в которой уютно расположился Ф'нар. Солнце еще не встало над горизонтом, однако благодаря перламутровому покрытию хаотически расположенные домики на западном склоне сверкали и переливались.

Люди называли его Городом Жемчуга. Нескольким колонистам из Константина довелось увидеть Ф'нар, и они увидели его сквозь призму своей религии и объявили чудом. Его и назвали соответственно, ссылаясь на отрывок из какой-то священной книги. Но Шан, по обыкновению, прагматичная, сказала, что это дерьмо насекомых, потому что, по сути, покрытие им и было… Такой прагматизм ему нравился.

Все зависит от восприятия.

Арас не верил в чудеса, хотя сейчас чудо ему ох как не помешало бы. Он не боялся смерти. Несколько раз за свою неестественно долгую жизнь ему случилось пожалеть, что он лишен милосердного права умереть. Он больше всего боялся утраты. Он вовлек Шан в эту историю без ее согласия, а теперь должен покинуть ее, и она останется одна и будет страдать от того же одиночества, а он потеряет единственное близкое существо, которое появилось в его жизни впервые за много столетий. Это… нечестно.

Арас медленно мерил комнату шагами. Что бы ни случилось с ним, они не причинят Шан вреда. Она слишком нужна им. С ней все будет хорошо. Она будет в безопасности. Арас кое-как успокоил себя этим, но не до конца. Стоит ли посоветовать Чайяс, как им лучше его убить? Лучше всего подойдет взрывчатка из человеческих запасов. Все остальное, действуя не так быстро и разрушительно, даст с'наатату время, чтобы перегруппироваться и сохранить носителю жизнь.

Он услышал, что Чайяс приближается, за минуту до того, как она вошла в комнату: шорох дрен по плитам, шажки помощника-юссисси, который старался от нее не отстать. Войдя в комнату, она заполнила ее собой, и причиной тому были не только размеры и впечатляющая наружность — она источала острый запах волнения. Человек попытался бы надеть маску невозмутимости, но любой вес'хар легко улавливал состояние другого. Поэтому изображать смелость не имело смысла.

— Арас, ты поставил меня в безвыходное положение, — произнесла она вместо приветствия. Чайяс сияла. Ее дрен переливался, как сам Город Жемчуга. — Не представляю, что с тобой делать.

— С Шан Франкленд все в порядке? Она до сих пор в доме Ферсани?

— Сегодня утром поела. Без конца спрашивает о тебе. От этого Арасу стало только хуже.

— Я этого не планировал.

— Тогда зачем ты это сделал? Почему нарушил все правила, естественный порядок вещей? Тебе так сильно не хватало товарища?

— Она умирала. Исенджи выстрелили в нее. И я не мог стоять рядом и просто смотреть, как она гибнет! — Арас замолчал. Воспоминание причиняло боль, но сейчас это было важно. — Ваши предки не задумываясь нарушили порядок вещей, когда им понадобились воины, чтобы защитить этот мир.

— События прошлого — не оправдание для поступков в настоящем.

— Тогда смотрите по обстоятельствам. Я не стану умолять, чтобы вы подарили мне жизнь. Делайте, что посчитаете нужным.

— Арас, никто никогда не поступал намеренно вопреки общему благу. Я не знаю, нужно ли тебя карать. Но если бы мы уничтожили все следы с'наатат, то избежали бы многих бед в будущем. И не только для себя.

Даже сейчас это разозлило его, хотя тут же мелькнула мысль, что его гнев, гнев вес'хар, всего-навсего раздражение по сравнению с той яростью, что заключена в Шан.

— Я не согласен. Вы можете уничтожить меня, можете уничтожить даже Шан Чайл. Но разве вы имеете право стереть с лица планеты эту форму жизни?! С'наатат — часть мира Безер'едж. Мы не вправе убивать его лишь потому, что нам он неудобен. Иначе мы ничем не отличаемся от исенджи. Или от гефес.

— Тогда мне придется решить, стоит ли выживание одного вида той выгоды, которую его смерть может принести всем остальным, — заявила Чайяс. — Это касается и гефес.

— Возможно, придет день, когда вы снова захотите использовать с'наатат — во благо всех остальных видов, разумеется.

Вес'хар не чувствуют сарказма. Арас научился ему у людей. Чайяс поняла его высказывание буквально и повернулась к юссисси, который переминался с ноги на ногу у входа.

— Позови Местин. Скажи, что мне нужно с ней поговорить. Если она захочет, я сама могу пойти к ней.

Юссисси исчез, не произнеся ни слова. Казалось, Чайяс испытывает боль, и запах волнения не ослабел, даже, наоборот, стал резче. Она повернулась, чтобы уйти.

— Что бы ни случилось, мы помним, что ты сделал для нас и чем мы обязаны тебе, Арас.