За Черной рекой - [14]

Внезапно он согнулся, услышав звон тетивы. Стрела белой полосой света скользнула сквозь кусты. Тигриным прыжком Конан перемахнул поросль, и Бальфус увидел блеск стали и услышал предсмертный крик. Он кинулся за варваром.

Пикт с проломленной головой лежал на траве, его пальцы еще судорожно царапали землю. Полдюжины остальных туземцев клубились вокруг Конана с поднятыми мечами и топорами; непригодные в рукопашном бою луки отлетели в сторону.

Щеки нападающих были раскрашены белой краской, резко контрастирующей с темнотой лица; узор на мускулистой груди отличался от ранее виденного Бальфусом. Один из пиктов швырнул свой топор в молодого человека. Бальфус уклонился и перехватил возникшую руку со стилетом. Сражающиеся упали на землю. Пикт выл диким зверем; Бальфусу приходилось напрягать последние силы, чтобы не выпустить вооруженную руку врага и пустить в ход топор — но пока все попытки заканчивались неудачей. Пикт бешено вырывался, судорога свела его пальцы на топоре Бальфуса, и колено методично било в живот, изголодавшийся живот молодого человека. Внезапно пикт попытался перебросить стилет в левую руку, и как раз в этот момент, с трудом приподнявшись, Бальфус разбил его раскрашенный череп.

С трудом встав, Бальфус стал искать взглядом товарища, содрогаясь от мысли о том, что увидит его побежденным. И лишь тогда понял он, насколько грозен киммериец в бою. Двое нападавших уже лежали разрубленными до пояса; на глазах Бальфуса Конан избежал лезвия топора, нырнул под меч и очутился рядом с воином, нагибавшимся за луком. Меч варвара обрушился на хребет пикта, застряв в широких костях грудины. Летящий топор Бальфуса уложил бегущего дикаря, и Конан повернулся к последнему — повернулся с голыми руками. Широкоплечий и низкорослый пикт прыгнул, опуская топор и одновременно выхватывая нож. Но рука с топором увязла в железной хватке Конана, а нож сломался о кольчугу. Бальфус услышал треск костей. В следующее мгновение киммериец поднял врага над головой и ударил оземь с такой силой, что тело несколько раз перевернулось, пока замерло неподвижно.

— Пошли! — Конан высвободил свой меч и поднял топор. — Бери лук, пригоршню стрел и бежим! Крики они явно слышали, значит, будут здесь с минуты на минуту. И если мы рискнем переправляться в этом месте, то нас нашпигуют стрелами раньше, чем мы доплывем до середины!

6. Кровавые топоры Пограничья

Конан не углублялся в лес. Через несколько сотен шагов он сменил направление и побежал параллельно берегу. Бальфус понял — киммериец не хотел далеко отходить от реки, переправившись через которую он намеревался предупредить гарнизон форта. За спиной все громче раздавались вопли лесного люда. Бальфус уверился в том, что пикты достигли полянки, где произошло побоище. Следующая порция криков обозначила начало погони. След, оставленный беглецами, был ясен для любого туземца. Конан увеличил скорость, и угрюмо стиснувший зубы Бальфус держался за ним, чувствуя, что каждую минуту может потерять сознание. Казалось, минули столетия с тех пор, когда он ел в последний раз; и лишь усилие воли двигало его ногами. Кровь так неистовствовала в ушах, что он не успел сориентироваться, когда вопли за спиной смолкли.

Конан внезапно остановился, и Бальфус в изнеможении привалился спиной к дереву, тяжело дыша.

— Отстали! — проговорил глядевший исподлобья варвар.

— Подкрадываются?.. К нам?! — выдохнул Бальфус.

Конан покачал головой.

— Когда погоня коротка, как сегодня, дьяволы верещат на каждом шагу. Вернулись, отстали… Кажется, кто-то орал за их спинами как раз перед тем, как они замолчали. Отозвали их. Для нас это хорошо, а вот для гарнизона… Значит, воинов собирают из пущи для штурма. Напавшие на нас из племен, живущих у истоков реки, они шли в Гвавелу, чтобы присоединиться к нападению на форт. Проклятье! — Мы обязаны переправиться через реку!

Свернув на запад, киммериец поспешил сквозь чащу, не делая ни малейших попыток скрыться. Бальфус устремился за ним, впервые чувствуя боль в руке и груди, куда ранили его острые зубы пикта. Молодой человек как раз продирался через береговые заросли, когда Конан оттянул его назад. Послышался ритмичный плеск, и в щели между ветками показалась плывущая против течения долбленка. Единственный сидящий в ней воин усиленно работал веслом, борясь с течением. Это был крепко сложенный пикт с белым пером цапли, прижатым к спутанной гриве волос медным обручем.

— Человек из Гвавелы, — прошептал Конан, — посланец Зогара. На нем белое перо гонца. Он нес слово мира истокам реки, а теперь хочет успеть приложить лапы к резне.

Одинокий эмиссар уже возник на уровне их убежища, когда Бальфус чуть не подпрыгнул, услыхав у самого уха жесткий гортанный говор пиктов. Лишь секунду спустя он сообразил, что Конан обращается к гребцу на его наречии. Человек в лодке вздрогнул, глянул на берег, крикнул что-то в ответ и, низко склонившись, повел лодку к западному берегу. Все еще не до конца понимая происходящее, Бальфус, ошарашенный резкой сменой событий, почувствовал, как Конан берет из его рук взятый на поляне лук и накладывает стрелу.