За час до рассвета - [79]

Я ходил по темному подвалу из угла в угол. Дмитрий лежал молча, стиснув зубы.

Вскоре пришла медсестра. В руках у нее была немецкая фляга. Гордо улыбаясь, она искоса взглянула на меня и сказала:

— Почти полная… Майор Сенк дал мне тысячу злотых: вздорожала вода! А стоять в очереди нам, военным, некогда. У спекулянтов покупаем.

Дмитрий лежал совсем обессиленный. Когда медсестра поднесла к его губам флягу, он поморщился, попробовал подняться, но не смог. Вдруг, видимо собрав все силы, он протянул руку за флягой.

— Молодец! — весело сказал я, подбадривая друга. — Считай, что теперь тебе станет легче…

Стенько не ответил и как-то болезненно улыбнулся. Я попробовал было снова заговорить с ним, но он молчал. Потом с трудом произнес:

— Не смотрите на меня так. Я еще…

Отчетливо помню эти его слова. Помню также, как вдруг качнулся и заскользил из-под моих ног цементный пол…

Когда я открыл глаза, яркий дневной свет свободно проникал в подвал. Стены словно и не было. Обломки ее в одном месте зашевелились, из-под них показалась чья-то рука. Рядом со мной лежал Дмитрий. Из его раздробленной головы лилась кровь. Кровь была и на посиневших губах.

Я дотянулся до него рукой. Осторожно прикоснулся к мокрой от крови щеке.

— Дима! Димка!..

Услышал ли я, или только показалось мне:

— Прощай… товарищ!..

Не стало Дмитрия…

Прибежал Юзеф, за ним майор Сенк. Пришло много незнакомых мне людей. Я не запомнил их, как не запомнил и тех, кто увел меня от Дмитрия, и тех, кто перевязывал мои царапины. Я плохо видел, плохо слышал… Из ушей и носа у меня текла кровь. Вероятно, контузило взрывом.

В подвал внесли какого-то человека и положили рядом с Дмитрием, на одну окровавленную шинель. По бороде и по огромному телу я узнал Адама.

Издалека, как бы из глухо звенящей дали, донеслись до меня обрывки какой-то речи, с трудом я осознал, что это говорит Сенк.

— …Рядом с советским воином… Старейший защитник Варшавы… Отстаивая Мадрид, он сражался и за Варшаву… Две тысячи польских волонтеров полегли у стен Мадрида… Смотрите, поляки, и не забывайте этого! Кровью лучших людей России и Польши спаяна наша дружба!..

Он поднял руку над Дмитрием и Адамом. Потом его рука тихо коснулась моей.

После контузии и гибели Дмитрия Стенько я чувствовал себя очень скверно. Состояние мое было просто тяжелым. Но надо было работать. В каменном подвале на улице Кручей, где я обосновался, ночью коптила лампочка. Она тускло озаряла стол, рацию, бумаги, оставляя углы в густой тьме.

Стены подвала содрогались. Били шестиствольные минометы. Гитлеровцы методически обрушивали на город шквал огня. Но как бы то ни было, а нужно было выполнять задание. Кое-что я уже знал. Например, то, что в Варшаву прибыли такие отборные дивизии, как «Викинг», «Мертвая голова», переброшенные из Италии и Франции. Об этом подробно рассказал взятый нами пленный офицер.

Вот как это было…

Ночью я пригласил помогавших мне польских товарищей, среди которых, конечно, был Юзеф, и изложил план похищения гитлеровского штабного офицера. Они выслушали меня.

Юзеф сказал:

— Это очень сложно. Но мы пойдем по канализационным трубам, по траншеям. Подойдем к зданию, где находится штаб, и будем дежурить у люка…

Так и сделали. За сутки нам пришлось пять раз пробираться по траншеям и канализационным трубам к зданию штаба и вести наблюдение. Наступил вечер. Мы приоткрыли люк, и я увидел, как к зданию подъехала машина. Хлопнула дверца. Смотрю — вышел офицер и тут же скрылся в дверях.

Пришлось его подождать, хоть это было не безопасно. Мы знали, что гитлеровцы периодически проверяли канализационные люки, часто бросали туда гранаты, пускали отравляющие газы.

Сидим час. Подошла грузовая машина, солдаты стали сгружать какое-то имущество. Когда машина ушла, подкатили еще две машины с ящиками. За ними — три легковых. Видно было, что кто-то прибыл из начальства. Но кто именно?

Мы приготовились действовать. У нас были гранаты, пистолеты и два автомата. Пришлось ждать еще минут сорок. Видим, из штаба вышли два офицера. Они подошли к машине, которая ближе других стояла к люку. Вот тут-то мы одного офицера за ноги — и в люк… Он даже крикнуть не успел. Второй офицер, который был за машиной, стал звать своего друга. Но, увидев, что люк открыт и напарник бесследно исчез, поднял тревогу. Пришлось дать автоматную очередь и уничтожить паникера. Шофер как сидел в машине, так и остался сидеть там, испугался, видно.

Когда мы отошли метров на триста, услышали взрывы гранат. Гитлеровцы поздно хватились…

Схваченный нами офицер оказался капитаном. С трудом притащили мы его в расположение повстанцев, стали приводить в чувство. Медсестра, бывшая в это время в отряде, нашла бинт и перевязала офицеру небольшие царапины.

Я стал рассматривать документы, которые оказались у него в портфеле. Выяснилось, что офицер — один из адъютантов штаба дивизии, расположенной в районе Океньце. Он приехал в штаб гарнизона для доклада.

В одной папке лежала докладная записка о расположении войск в одном из пригородов Океньце.

Капитана допросили. Он рассказал, что их дивизия укрепляет оборону в районе Океньце — Познаньское шоссе, что с Запада прибыли танковые части, что командование собирается в ближайшие дни полностью разделаться с повстанцами. Он не знал, что Бур-Комаровский уже готовился в эти дни к переговорам с фон дем Бахом о капитуляции.