За "базар" отвечу - [19]

— Это не документ, — сказал я ему, — здесь нет вашей фотографии.

Но я понимал, что идти на прямой конфликт с людьми, которые будут производить обыск в моей квартире, нет никакого смысла.

— Ну что ж, разрешите приступить, — сказали оперативники.

Тогда я поинтересовался:

— Разрешите мне все же посмотреть санкцию прокурора.

Они развернули листок. В верхнем углу была резолюция «прокурор Хорошевского района», его подпись. Внизу было написано: «произвести обыск у адвоката такого-то, официального адвоката курганской преступной группировки».

«Да, — подумал я, — попал я в переплет! Интересно, каким это образом я стал адвокатом курганской преступной группировки?»

— А вы знаете, что мои клиенты относятся и к другим преступным группировкам? И если вы по каждой операции, направленной против какой-либо преступной группировки, будете приходить к адвокатам, тогда у меня обыски будут проходить каждый день, — сказал я оперативникам.

Они ничего на это не ответили, сказав только, что приступают к операции. Я спросил, что они собираются искать, может, я добровольно выдам нужное.

— Мы? — оторопело сказали они. — Мы собираемся искать оружие, предметы, относящиеся к преступной деятельности.

— Хорошо.

— Вы желаете выдать что-либо?

— Таких предметов у меня нет.

Но я прекрасно понимал, что если их у меня нет, то это еще не значит, что они не могут быть у меня найдены, потому что существуют приемы, когда работники милиции подкидывают эти предметы — оружие, наркотики и так далее. Поэтому я попросил присутствующих соседей, которые были вызваны в качестве понятых, внимательно следить за работниками милиции, чтобы те, в свою очередь, ничего не подложили.

Вероятно, у них подобные планы были, но, поскольку они увидели, что все тщательно контролируется со стороны присутствующих в квартире, они в открытую не решились ничего сделать.

Обыск проходил достаточно вяло. Я обратил внимание, что оперативников совершенно не интересует оружие, а у меня дома находилось два газовых пистолета, а также несколько кобур к ним. Я даже сказал им:

— Посмотрите, может быть, пистолет-то не газовый!

— Да нет, мы видим, что газовый, — отложив его в сторону, равнодушно сказал один из оперативников.

Больше всего их интересовали мои записные книжки, мой портативный компьютер с моим адвокатским досье, а главное, мобильный телефон. Книжки я им выдать отказался, поскольку они являются моими личными вещами, телефон они у меня взяли, а компьютер я успел поставить на замок.

Сотрудники милиции, закончив через несколько часов обыск, предложили мне выехать на встречу со следователем. Но, ссылаясь на позднее время — а было уже около полуночи, — я сказал, что в ночное время меня не имеют права допрашивать. Они ушли ни с чем, предложив мне на следующий день явиться в прокуратуру.

На следующий день в газете «Коммерсантъ» появилась статья, что московская милиция провела пятьдесят обысков у лиц, причастных к действиям курганской преступной группировки. Среди жертв этого обыска были владельцы клуба «Арлекино» Анатолий Гусев, Александр Черкасов и адвокат курганской группировки — была названа моя фамилия.

У владельцев «Арлекино» были найдены охотничьи ружья, с разрешениями, правда, и еще что-то. Я понимал, что началась крупномасштабная операция против курганцев и начинают трясти всех, кто каким-то образом — прямо или косвенно — с ними связан.

Меня удивляло одно: откуда они набрали пятьдесят адресов, связанных с этой группировкой? Это было для меня полной загадкой.

Через два дня я поехал на допрос. Приехав в прокуратуру, я нашел следователя и предъявил ему свои документы. Следователь начал допрос. Но прежде я поинтересовался, на основании какого уголовного дела меня привлекают в качестве свидетеля. Тогда следователь достал постановление и прочел, что я привлекаюсь свидетелем по взрыву на улице Твардовского, 31, который произошел осенью прошлого года. Тогда я понял, что, оказывается, был свидетелем того взрыва, о котором писал раньше.

— И что же я могу показать как свидетель?

Следователь вытащил несколько фотографий, показал их мне и спросил, известны ли мне эти люди. Я ответил:

— Да. Двое из них являются моими клиентами, — имея в виду Федора С. — о нем я напишу позже — и Павла Зелянина, который в то время находился в Бутырской тюрьме.

— Что вы можете сказать о них? — продолжал следователь.

— Вообще-то, я ничего не обязан говорить о своих клиентах, соблюдая адвокатскую тайну, — ответил я, — но могу сказать только, что это хорошие люди.

— Понятно, — сказал следователь. — А что вам еще известно о взрыве?

— Да ничего. Я все прочел в газетах. Погибшего при взрыве Привалова я никогда не видел и не знал.

— Это мы знаем, — как бы подтверждая мои слова, сказал следователь. — С вами хотят поговорить оперативные работники из уголовного розыска, но они что-то опаздывают.

— Это уже их проблемы, — сказал я. — У вас вопросы ко мне есть?

— Нет, больше вопросов нет.

Я расписался в протоколе допроса и вышел.

Вскоре мне вернули мой мобильный телефон. Первым делом я поехал на телефонную станцию и поменял аппарат, зная, что в мой старый аппарат может быть заложен «жучок», и не ошибся в этом.