За Байкалом и на Амуре. Путевые картины - [65]

Вслед за пароходами стали приплывать к Благовещенску и баржи с товарами. Интересно и поучительно это плавание барж. Отправляются они из г. Читы тотчас же по вскрытии р. Шилки и выгода каждого купца, конечно, проплыть по Амуру первым, — лучше поторгует. Сколько усилий употребляет каждый, чтобы плыть впереди, сколько затаенных желаний неудачи своему собрату кипит на его сердце! Стечение этих неуклюжих барок сильно оживляет город, в особенности по набережной улице.

Около берега стоят пять-шесть барж и идет в них торговля. Чиновники с супругами, казаки, казачки, маньчжуры и маньчжурки, — все спешат к баржам и производят в них нечто подобное толчее. Только к полудню около барж толпа редеет и делается посвободнее.

Я пошел посмотреть на торговлю, зашел в одну из барж, — покупателей было очень немного, да и те, видимо, зашли полюбопытствовать; только маньчжур со свой женой засматривался на занимавшие его часы с кукушкой; как на грех часы начали бить двенадцать и кукушка, припрыгивая, начала куковать. Маньчжурка раскрыла рот от удивления и дергала за полы своего мужа; маньчжур, заметно, и сам изумился кукушке и хотел приобресть ее в собственность, но чувствовал, что она должна стоить недешево.

— А сколько пятаки тута часа стоита? — спрашивает он купца.

— Много пятаки, — улыбаясь, отвечает купец: — рублями считать надо, пятаками не сочтешь.

— Ну плимерно сколько бумажки (ассигнации)?

— Десять бумажки.

— Пять бумажка! — сердито сказал маньчжур и хотел идти из баржи, во избежание соблазна, но умоляющий взгляд маньчжурки остановил его.

Публика из баржи поубралась, стало еще свободнее. Маньчжур начал торговаться с купцом, предлагал ему устроить мену на овес, рис, гречу, но купец менять не соглашался. Наконец торг порешили на восьми бумажках, купец уложил часы в ящик и маньчжур бережно понес их в свою лодку, так же бережно, как Плюшкин нес полученные от Чичикова кредитные билеты.

Дней шесть продолжалась оживленная торговля на баржах, а потом, в один день, одна за одной отчалили они от берега, стараясь не давать одна другой преимущества приплыть к станице ранее. Вслед за баржами, уплывшими вниз с красными товарами, стали приплывать к берегу Благовещенска баржи с бакалейными товарами — сыр, икра, макароны, горошек, варенье, стеариновые и сальные свечи, мыло и русское масло из Забайкалья, несколько лучше и дешевле маньчжурского. Опять спешат жители закупать так давно не виденные продукты, потому что в городских лавках (Юдина и Амурской комп.) еще с начала зимы все уже было распродано и, по словам жителей, зимою выписывали из Читы, с почтой, стеариновые свечи.

Май месяц самое оживленное время для Благовещенска. Кроме барж, приходящих из Читы, в городе строятся свои баржи; местные капиталисты (все те же: Юдин, Амурская К°, Людорф и Кандинский) закупают у маньчжур быков, просо, ячмень, рис, овес, гречу и все это сплавляется в Николаевский порт для удовлетворения жителей, насидевшихся во время зимы на солонине да на замороженном мясе, продаваемом по 16 руб. пуд, да и то в виде милости, ради знакомства.

В июне месяце по набережной улице города, по распоряжению местного начальства, начались работы. Предполагалось протянуть во всю длину города береговую аллею и около одного из домов, высунувшегося на самый край берега без кола и двора, — рассадить целый лес — нечто вроде парка, в миниатюре конечно. Полицеймейстер целые дни наблюдал за этой работой и был оторван от нее только страшным убийством двух человек, сделанным в доме купца Пахолкова. Этот ужасный случай встревожил весь город, забыли про парк, и про аллеи. Дело было таким образом: вечером в восемь часов купец Пахолков, возвратившись домой, увидел убитыми своего кучера и мальчика лет 15-ти; в доме все было перерыто, из гардероба повыбрано платье, чемоданы разрезаны и брошены посреди комнаты, но так как у чемоданов было двойное дно с секретным помещением для кредитных билетов, то убийцы, совершив преступление, не могли найти денег. Сумма же, находившаяся на дне чемоданов, была около тридцати тысяч рублей. Наряжено было следствие и преступление в продолжение двух недель открылось: убийцы были два плотника, работавшие на соседнем доме батальонного командира Языкова. Дело, вместе с преступниками, переслали в Забайкальскую область.

II

В Благовещенске каждый месяц две недели продолжается маньчжурская ярмарка. Много было забот и хлопот для начальства при выборе места для этой ярмарки. Три раза ее устраивали на различных местах, три раза торговцы русские и маньчжурские разбирали свои лавки и переносили их с одного места на другое, потому что все отчего-то некрасиво выходило и казалось неудобным. Переселившись с лавками на третье место, маньчжуры начали громко говорить, что если еще раз заставят их переносить свои лавки, то они и торговать в русском городе не будут, а уедут к себе домой, на родной левый берег. К счастью, лавки остались на третьем месте, поблизости которого соорудили из старого дома, ранее бывшего помещением для губернатора, — гостиный двор и над ним водрузили коммерческий флаг. По странному стечению обстоятельств, флаг повесили наоборот, верхним концом книзу, и дня три он провисел таким образом, потом кто-то заметил, и ошибку исправили. В гостином дворе, во время моего приезда в Благовещенск, лавок никто не занимал, да и некому было: у купцов лавки настроены около своих домов.