— Нет, — произнёс он, — откуда ты знаешь... — Голос его был слаб.
— Вы сами сказали, когда болели. Вы рассказали о том, как выстрелили ему в грудь. Вам пришлось после этого латать дырки в костюме.
Мистер Лумис отвернулся. Какой-то миг он стоял, не двигаясь; не уверена, но, кажется, плечи его дрожали. Потом он тихо проговорил:
— Он пытался украсть его... так же, как и ты сейчас.
— Вы не оставили мне выбора, — возразила я. — Я не желала погибать, а вы лишили меня всего. Зимой я бы умерла от голода там, на склоне. Я не желаю жить, словно дикий зверь, на которого безжалостно охотятся. И я никогда не смирюсь с ролью вашей пленницы.
По мере того, как я говорила, голос мой звучал всё крепче:
— Я буду искать место, где живут другие люди, люди, с которыми мне будет хорошо. Если хотите меня остановить, вам придётся убить меня. Как Эдварда.
— Это неправильно... — начал он, но, понимая, что я не отступлюсь, осёкся. В голосе его слышались страх и растерянность. Мне даже показалось, что он сейчас заплачет.
— Не уходи, — выдавил он. — Не покидай меня! Не оставляй меня здесь одного...
Я проговорила, тщательно подбирая слова:
— Если вы сейчас застрелите меня, тогда вы действительно останетесь совсем один. Вы искали много месяцев и никого не нашли. Возможно, там, в большом мире, не осталось ничего живого. Но если я найду людей, я расскажу им о вас, и, может быть, они придут за вами. А пока — у вас есть пища. Есть трактор и магазин. У вас есть долина.
В моём голосе зазвучала горечь. И вдруг, чувствуя, что сама вот-вот разревусь, я прибавила:
— Вы даже не поблагодарили меня за то, что я ухаживала за вами во время болезни.
Как видите, мои последние слова прозвучали совсем по-детски.
Вот и всё. Я надела и подогнала маску, так чтобы она плотно прилегала к лицу; прохладный воздух из баллона хлынул мне в рот. Я повернулась спиной к мистеру Лумису, постояла, ожидая обжигающего удара пули и острой боли, но так и не дождалась. И двинулась в мёртвую зону. Слышала, как мистер Лумис зовёт меня, но шлем закрывал уши, так что голос моего врага доносился до меня приглушённо, будто издали, и слов нельзя было разобрать. Я шагала и шагала вперёд. Но тут до меня отчётливо донеслось моё имя. Было что-то в голосе мистера Лумиса такое, что заставило меня остановиться и оглянуться. Он стоял у самой границы мёртвой зоны и указывал на запад. Кажется, он выкрикивал всё время одно и то же. Наконец, я разобрала смысл.
— Птицы, — кричал он. — Я видел птиц... к западу отсюда... там кружились птицы. Но они улетели, и я не смог найти это место. Я видел птиц!
Я подняла руку в знак того, что поняла. Затем принудила себя развернуться и идти дальше.
Сейчас утро. Я не знаю, где я. Я шагала весь день и почти всю ночь, пока не свалилась от усталости. Не было даже сил поставить палатку; я просто разостлала одеяло на обочине и улеглась. Мне приснился тот же самый сон, и в нём я шла и шла, пока не оказалась в классной комнате, полной детишек. Когда я проснулась, солнце стояло уже высоко в небе. Сновидение улетело, но я знаю, куда идти. По бурой траве струится речка, мой путь — вдоль неё на запад.
Я иду и всё время всматриваюсь в горизонт в поисках зелени. Я полна надежды.
