Южный Крест - [21]

В полдень островки можно уже было видеть невооруженным глазом. То были восточные островки цепи Радак. Корабль медленно огибал их с юга.

29 апреля 1824 года шлюп капитан-лейтенанта Коцебу встал на якорь у острова Отдии, точно на том месте, где некогда стоял бриг лейтенанта Коцебу.

Но — странное дело — ни одна лодка не плыла к кораблю. Если бы Коцебу, сделавшись невидимкой, побывал в тот миг на острове, он бы узнал, что огромная эллип-оа», непохожая на «Рюрик», вызвала у туземцев ужас.

Подождав немного, Коцебу сказал вахтенному офицеру Римскому-Корсакову:

— Что ж, они не идут к нам, так мы пойдем к ним. Велите, Николай Петрович, изготовить шлюпку с четырьмя гребцами.

— Осмелюсь, ваше высокоблагородие… — послышалось сзади.

Офицеры обернулись.

— Что тебе, Прижимов? — спросил Коцебу и, тотчас догадавшись, сказал, улыбаясь: — Разумеется, братец, пойдешь со мной.

Шлюпка направилась к острову. Она уже подходила к нему, когда от берега отвалила лодка с тремя туземцами. Один из них поднял над головой кокосовые ветви. Он что-то кричал, товарищи дружно поддерживали его. «Небось, «айдарят», ваше высокоблагородь», — сказал Прижимов Коцебу. Капитан кивнул шкиперу, и в ту минуту они отчетливо услышали:

— Айдара! Айдара! Айдара!

«Айдара» это было тоже, что «юрана» на Таити: приветствие, «здравствуйте», «добро пожаловать».

Шлюпка и лодка сблизились. Коцебу поднялся, сложил ладони рупором, крикнул:

— Айдара! Айдара!

Потом, как и семь лет назад, капитан ткнул в грудь пальцем и громко произнес:

— То-та-бу! То-та-бу!

Имя Тотабу прокатилось по островку, по селению, эхом отозвалось в пальмовом леске. Оно прозвучало, как заклинание. Туземцы узнали «тайона эллип-оа», начальника большой лодки, узнали Тотабу, Коцебу, человека, с которым у них были связаны самые светлые воспоминания.

Толпы островитян встретили моряков на берегу. Растроганный капитан вышел из шлюпки. Прижимов, щурясь, бормоча «айдара, братцы», следовал за Коцебу. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как на них навесили огромные венки из благоухающих цветов. Гостей окружили, взяли под руки, ликуя, повели в селение. Они шли счастливые и немного смущенные.

То была не хижина, а навес, ибо стен не было; под навесом легко и свободно гулял ветерок с океана. Коцебу и Прижимов сели на пол, подогнув ноги; островитяне мужчины разместились вокруг; женщины, статные и застенчивые, со свернутыми листьями в мочках ушей, подали гостям кокосовое молоко.

Начались расспросы. Жителей Отдии интересовало многое: нет ли с Тотабу его прежних спутников Тимаро и Тамиссо, где был он все это время, почему так долго не навещал их, останется ль он у них навсегда или опять уйдет за море, а если покинет, то когда же вернется…

Коцебу отвечал. Затем уж спрашивал он. Островитяне рассказывали охотно, наперебой. Оказалось, что все растения и животные, привезенные «Рюриком», вскоре были забраны старшиной острова Аур. Там они живут, умножаясь, к радости аурцев. У них же, на Отдии, остались одни кошки, да и те совсем одичали и разбежались по лесу.

— А что же Каду? — осведомился Коцебу. — Где он? Отчего я не вижу моего лучшего друга?

В самом деле, Каду не было ни в кругу под навесом, ни на острове.

…«Рюрик», возвращаясь в Россию из Тихого океана, вторично заходил на острова Радак. На Отдии моряки распрощались с полюбившимся им Каду. Все были сильно опечалены. Коцебу утешался тем, что Каду, столь многому научившийся на корабле, будет полезен соотечественникам, а там, в сыром и холодном для него Ревеле или Петербурге, верно, не долго протянет.

Покинув бриг, Каду явился на Отдии настоящим Крезом. Еще бы! Моряки одарили славного малого таким количеством вещей, что у островитян глаза разбежались. Коцебу тогда же подумал, что у Каду непременно будет произведено «изъятие» части сокровищ, и капитан, верный принципу святости частной собственности, задумал оградить богатства своего подопечного.

Перед отплытием брига, он велел собрать всех жителей острова, тех самых, что сидели теперь перед ним. Коцебу и натуралист Шамиссо съехали на берег. Жители уже собрались и обступили их плотным широким кольцом. Каду, надев в соседней хижине парадное платье — рубаху и соломенную шляпу, с саблей в руках, подошел к белым начальникам и сел подле них.

Важно помолчав и оглядев островитян, Каду заговорил медленно, с достоинством. Жители слушали, не нарушая тишины, испуганно поглядывая на страшное оружие Каду. Он же вещал:

— Великий «тамон» всех «тамонов» земли русской приказал, чтобы Каду остался здесь заботиться об оставленных русскими растениях и животных. Под страхом смерти никто не должен мешать мне. Каждый житель должен помогать и за это получит награду.

Произнеся речь, которой научил его белый покровитель, Каду умолк. Тогда заговорил сам Тотабу.

— Через десять месяцев, — покривил душой лейтенант флота, — к вам прибудет из России большой корабль. На нем привезут разные вещи для вас. Но если окажется, что растения и животные уничтожены, то виновных ждет смерть. Пусть никто не дерзнет обокрасть Каду или причинить ему какое-нибудь зло. И это преступление будет наказано смертью.