Нам с Артузовым надоело сидеть в кабинете, а от выпитого цикория уже подташнивало. Новоиспеченный начальник контрразведки первым нашел себе дело — отправился искать коменданта Кремля, чтобы заполучить от него чертежи телефонных линий. Не факт, что они вообще есть, но по правилам положено. С кремлевскими линиями связи вообще — черт ногу сломит, другую вывернет. Некоторые старые кабели закопаны в землю, кое-какие висят на столбах, новые, появившиеся после переезда правительства в Москву — тянули дополнительные линии, отбирая у москвичей «лишние» телефонные номера — «кинуты» по воздуху, прицеплены к крышам. Как-то даже субботник проводили, по установке новых телефонных и телеграфных столбов — тот самый, где товарища Ленина засняли с бревном, но проку мало. Комендант лишь кивал — всех специалистов на фронт выгребли, работать некому. Эх, Сталина на тебя нет, порядок бы быстро навел. Надо бы попытаться выяснить — где произошло соединение? Специалистов уже трясли, так что — это скорее акт отчаяния, но все равно, пробовать надо.
Артур, инженер по образованию, но специализация у него металлургия. У меня из прошлой жизни есть кое-какой опыт работы с телефонными линиями с установлением прослушек, но техническую часть всегда делали специалисты. Конечно, кое-что и я знал, даже принялся «втюхивать» Артуру про «крокодилы», с помощью которых можно подключиться к телефонной связи, про «лючки», а потом плюнул и отдал Артузову бывшего подпоручика Холминова. Этот, как-никак до войны закончил «техноложку», а потом служил именно по «электрической» части. Может, он что-нибудь подскажет?
— Надо бы как-то сказать Владимиру Ильичу — если станут звонить, то пусть он потребует доказательств, что Бухарин жив, — сказал я.
— Ты думаешь, он сам не догадается? — хмыкнул Артур, уже подходивший к вешалке, чтобы взять шинель. Вспомнив о чем-то, вернулся к столу.
И тут зазвонил телефон.
— Артузов слушает.
Мне удалось распознать, что звонившим был Феликс Эдмундович, но о чем говорил, я не расслышал.
Пока Артур разговаривал, я попытался отереть слезы, бьющиеся из глаз. Дорогие мои товарищи, на чьих биографиях я вырос. Уважаемые товарищи Ленин и Дзержинский, ну, почему вам никто не скажет, что обсуждать по телефону секретные сведения, это все равно, что напечатать их в газете «Правда», а еще лучше — шепнуть какой-нибудь тетке с Хитровки. Эффект распространения тот же самый, но трат поменьше. Или вы пока непуганые, считая, что ваши телефоны не слушают? Может быть, но я в это уже не верю. Просто плакать хочется с такими безответственными товарищами.
Впрочем, а у нас-то чем лучше? Товарищи в высоких кабинетах или топ-менеджеры госкорпораций, сплошь и рядом распечатывают секретные файлы — мол, так удобнее, поручают секретаршам вставить их в папку-скоросшиватель, а потом забывают папку в приемной. А уж про то, что бумажка с паролем от электронной почты клеится скотчем на стенку ноутбука или на клавиатуру, даже и говорить не стану — это вообще классика.
Артузов, далекий от моих причитаний, закончил разговор с нашим начальником и сказал:
— Феликс Эдмундович сообщил, что похитители связались с товарищем Лениным и потребовали за голову Бухарина продолжение военных действий с Польшей. Иначе труп Николая Ивановича привезут к Василию Блаженному. Уже завтра Егоров и Шварц должны начать наступление. Владимиру Ильичу удалось выторговать два дня, и он потребовал, чтобы дали трубку Бухарину. Обещали. Сегодня вечером — ну или ночью собирается экстренное заседание Политбюро, чтобы решить — что же делать?
Техническая грамотность исполнителей, требование продолжать войну с Польшей…
— Думаешь товарищ Троцкий с отрядом флотских? — грустно пошутил я.
— Похоже. Только, — пожал Артур Христианович плечами, — уж слишком все очевидно.
Что да, то да. В двадцатые годы еще не использовалось слово «подстава», так любимое в нынешних фильмах про хороших полицейских, но другого термина у меня нет. Если подстава, то кто подставил кролика… виноват, товарища Троцкого?
— Ты не в курсе, как распределились голоса на заседании Политбюро? — спросил я.
— Ты уже спрашивал.
Да? А я и забыл. Если спрашивал, но не помню, что мне ответил Артур, то он действительно не знает.
Артузов все-таки отправился искать следы подсоединения. Что ж, пусть попробует, если не получится, так хоть при деле будет. А если отыщет, то опять-таки, что нам это даст?
Я сидел и ломал голову. Возможно, к похищению Бухарина ведет польский след? Предположим, далеко не все ляхи желают мириться с Россией, мечтают о возрождении Великой Польши и считают, что продолжение войны приведет к успеху. Вариант? Нет, так себе вариант.
Я самокритично решил, что у меня начался приступ полонофобии, если за всеми проблемами вижу происки поляков, что приходятся нам братьями. С тоской посмотрел на чайник, решив, что для очистки мозгов нужно пить кофе, а не цикорий, но тут зазвонил телефон.
— Аксенов у аппарата, слушаю вас.
— Товарищ Аксенов, это дежурный. Сообщение по вашему делу. Поступил звонок из милиции, что в Лазаревской больнице лежит человек подходящий по описанию Яковлева — лет сорока или пятидесяти, в военной форме, со шрамом на подбородке. Документов нет. Утром мальчишки его в кустах отыскали, позвали взрослых, те оттащили в больницу. Говорят, черепно-мозговая травма. Вот, все подробности.
