Южнее реки Бенхай - [134]

— Вы, господин Тхао, — четко произнес полковник, — кажется, действительно слишком многое себе позволяете. В этом замечании я усматриваю недопустимую вольность, попытку свалить на американские службы свои ошибки. Мне придется сделать из этого надлежащие выводы и сообщить в Сайгон о вашем нелояльном поведении.

Полковник поднялся из кресла, всем своим видом показывая, что не намерен больше обсуждать с Тхао какие-либо вопросы.

— Все, — резко проговорил он, — вы свободны. Ваше поведение не позволяет мне продолжать сотрудничество с вами даже в крайне важной области. План оставьте, я не думаю, что он — результат только вашего творчества. Пришлите ко мне начальника штаба батальона.

— Что вы, господин полковник, — произнес Тхао, на этот раз с нескрываемым испугом, поняв, что перегнул палку, а с ЦРУ шутки плохи. — Я, наверное, неудачно выразился. У меня и в мыслях не было бросать хоть малую тень подозрения на кого бы то ни было. Простите, господин полковник, последние события расстроили нервы. Не ставьте под сомнение мою преданность вам,

разве я не доказал ее своими делами? Я просто информирую вас о мерах безопасности. Мы ограничили круг своих офицеров, имеющих доступ к секретной информации, потому что в нашей среде, несмотря на тщательную проверку, могут оказаться люди, через которых Вьетконг узнает о готовящейся операции. Мы проведем проверку методом дезинформации, чтобы выявить опасные элементы, если они у нас имеются. Только это я хотел вам сообщить, господин полковник, я намеревался, но не успел рассказать о своих подозрениях в отношении некоторых лиц вьетнамского военного персонала.

— Ладно, — довольно натянуто, еще не остыв от гнева, сказал полковник. — После внесения корректив я доложу командованию базы о плане. А вам, — вернулся полковник к старому, — впредь советую получше смотреть за своими людьми. Без их помощи Вьетконг был бы неспособен осуществить диверсии, которые обошлись нам в огромную сумму. Я сообщу вам о решении командования. До свидания.

Подполковник Тхао уходил подавленный, но в нем кипела злоба и уже начали роиться коварные планы мести. Он еще не знал, как и кому он будет мстить, но знал, что сделает все, чтобы доказать обоснованность своих подозрений.

План контрповстанческой операции был утвержден генералом Райтсайдом и его помощниками без изменений, в том виде, как его доложил представитель разведывательного управления. Началась подготовка к его осуществлению.

Нгуен Куок, вызванный в штаб батальона особого назначения для ремонта системы электроснабжения, барахлившей после нападения на казармы батальона, получил от помощника начальника штаба батальона четкие указания, где и что надо исправить. Когда он кончил, капитан Кхань принял работу, сухо похвалил мастера за аккуратность. Он ни единым словом не вы- f дал, что разговаривает с человеком, с которым его связывает опасная совместная работа. Зная, что помещение штаба напичкано подслушивающей аппаратурой, капитан говорил мало, деловито, с достаточно суровым оттенком превосходства, как и должен говорить офицер с простым рабочим. И никто не знал, что в стреляную гильзу автоматного патрона, которую Нгуен Куок взял с. узкого подоконника, капитан Кхань вложил подробный план готовящейся операции.

Получив донесение Нгуен Куока, Фам Лань решил немедленно отправиться в штаб дивизии, чтобы обсудить с командованием ситуацию. Дорога по горным лесным тропам заняла трое суток, хотя Фам Лань рассчитывал пройти быстрее. Сказывалась усталость и недомогание. Приходилось чаще останавливаться на отдых. Томила жажда, а во фляжке с водой оставалось совсем немного заваренного чая, и Фам Лань берег его на тот случай, когда станет совсем невмоготу. Сырую воду он пить опасался, а развести костер не хватало сил. После каждого часа пути он валился с ног и только величайшим напряжением заставлял себя вставать с земли и продолжать путь. Дважды он ловил себя на том, что теряет контроль над временем, забываясь в тяжелом сне, от которого отходил медленно, шагал, механически переставляя ноги, испытывая иногда головокружение и тошноту. Когда бойцы далеко выставленного вперед боевого охранения остановили его, он уже еле держался на ногах. Фам Лань назвал фамилии командира и комиссара дивизии, и бойцы поняли, что это свой человек, дали ему немного вареного риса, горячего чаю, посоветовали отдохнуть перед последним отрезком дороги.

— Скоро придет наша смена, — сказал один из бойцов, — и мы поможем вам добраться до штаба.

Командир дивизии, увидев Фам Ланя, удивился:

— Да что с вами, товарищ Фам Лань? На вас нет лица. У вас температура?

Вызвали врача. Тот осмотрел разведчика и определил гриппозное состояние.

— Поместите его в моем шалаше, — сказал командир дивизии, — дайте лекарства, и чтобы завтра он был здоров.

— Надо срочно поговорить, — попробовал протестовать Фам Лань, — дело не терпит…

— До утра ничего не случится, — возразил командир дивизии. — Насколько я понимаю, вы пришли сюда не ради того, чтобы повидаться со мной. Чтобы говорить серьезно, у вас должна быть свежая и здоровая голова, — и, несмотря на протесты, Фам Ланя уложили на постель из веток, накрыли легким одеялом и. посоветовали уснуть.