Южная кровь - [5]

– Майя на пристани стояла, там, у своего дома. Ну я спросил… А я должен тебе рассказывать? – вдруг скривился Варшавин.

– Должен. – Родион смотрел в глаза Глеба пристально, с чувством непоколебимой уверенности в своих силах.

– Стенькин этот в больнице?

– С черепно-мозговой травмой. И в твоей форме.

– Мы с Майей разговорились, а тут этот Стенькин. Она увидела его, закричала – на него, на меня. И ушла. А Стенькин матом на меня выругался.

– И ты затаил обиду?

– Да я больше его и не видел.

– Когда это было?

– Позавчера.

– А вчера ты снова с Майей говорил?

– Ну да, встретил случайно в станице.

– Случайно? И здесь ты случайно? – Родион кивком указал на яхту.

– А это не твое собачье!

– Значит, и пальцем Стенькина не тронул?

– Нет.

– Я тебе не верю.

– Да мне все равно.

– А надо, чтобы я поверил. Надо Стенькину память вернуть. Отправь его в Москву, пусть профессора ему память вернут… Или боишься?

– Да не трогал я твоего Стенькина!

– Пусть он сам это скажет.

– Я и сам могу память вернуть, – глянув на яхту, с усмешкой сказал Варшавин.

– Перемотать назад? – правильно понял Глеба Родион.

Действительно, яхта была оборудована и сигнализацией, и системой видеонаблюдения. Сигнализацию, возможно, забыли включить, но камера должна работать независимо от нее.

Варшавин смерил Родиона нарочито-небрежным взглядом, как будто решал, можно ему подняться на борт или нет. Наконец, разрешая, кивнул.

– Можно перемотать запись даже при тебе.

И снаружи яхта казалась большой, и внутри просторная. На первой палубе вместительная кают-компания, за ней спальня с широкой кроватью. Лестница вела в нижние каюты, и там наверняка все в цветах красного дерева. Роскошь просто потрясающая. И все это могло принадлежать Лере. А она выбрала маленький саманный домик и работу в затхлой районной больнице. Но ведь все могло измениться в любой момент. Лера еще могла повернуться к нему лицом.

Варшавин плеснул себе в хрустальный бокал немного виски, Родиону даже не предложил. Сам вывел на экран изображение с видеокамер. И действительно, Стенькин попал в кадр. Вчера в шестнадцать десять поднялся на борт яхты и пропал в ее недрах. Минут через пятнадцать после этого появились Варшавин и Леон. Один остался на яхте, другой спустился по трапу. Потом тишина. Стенькин появился в двадцать пятнадцать, было уже темно, но у пристани горел фонарь, да и прожектора с яхты светили. Никто Стенькина не подгонял, голова целая, без бинтов, и шел он с оглядкой, опасаясь преследования. А под мышкой держал свернутую в рулон форму Варшавина, тускло блеснула звездочка на погонах.

– Вот сволочь! – выругался Глеб.

– Заходи кто хочешь, бери что хочешь!

– Вот-вот!

Варшавин взял чистый стакан, бросил в него лед, плеснул виски, подал Родиону.

– Да пошел ты!

Сразу надо было предлагать. Он бы отказался, но молча.

– А ведь это ты, Фомин, Стенькина этого ко мне отправил! – неожиданно заявил Варшавин.

– А Леон твой на берегу был, когда Стенькин уходил? – спросил Родион.

– На берегу.

– И камер там нет.

– Думаешь, Леон мог перехватить Стенькина?.. Другого предположения я от тебя и не ожидал.

– Кто-то ударил Стенькина. И очень крепко ударил.

– Леон точно не мог… Он бы сказал…

– Стенькин скажет. Память вернется, и он скажет.

– Я за твоим Стенькиным не выходил, – кивком указав на экран телевизора, сказал Варшавин. – С меня взятки гладки. Проваливай, Фомин, утомил ты меня!..

Увы, но Родион пропустил мяч в свои ворота. Если Стенькина ударил Леон, то с него и надо спрашивать. А если вдруг бил Варшавин, то ему ничего не будет. Ну, продержат его пару суток в изоляторе, и на этом дело против него закончится. Папочка в лепешку разобьется, но вытащит своего отпрыска из любого дерьма, еще и Родиона крайним сделает.

– Да я-то пойду. А ты уплывай. Плохие здесь места для таких водоплавающих, как ты. Вчера Стенькин попал, а завтра ты пропадешь.

– Это угроза?

– Уплывай! – поворачиваясь к Варшавину спиной, сказал Родион.

– Не трогал я твоего Стенькина! – донесся вслед Фомину голос Глеба.

– Уплывай, пока не поздно.

Родион кивком указал в сторону Москвы. Все нехорошие истории в этих степях начинались с мелочей. В случае с Тумановым сначала погибла его собака. И убили ее киллеры, которые прибыли по душу Туманова. В девяностых годах дружок Туманова расстрелял невесту на свадьбе, метил в ее отца, а потом в дочь. Отец поклялся отомстить, он нашел Туманова, дождался, когда Майя пойдет под венец, тогда на дело и вышли киллеры. Хорошо, Родион вовремя подоспел.

А в следующий раз помогать пришлось самому себе. Тогда киллеры прибыли по душу самого Родиона. Началось все с провокации. Нанятые Варшавиным спецы ударили Гуляева палкой по голове. Родион стал искать преступников и угодил в ловушку. Но ничего, выкрутился и даже получил признание, уличающее Варшавина в провокации против Гуляева. Родион прижал подлеца, но раздавить его не смог. Пошел с ним на сговор, Варшавин пообещал оставить их с Лерой в покое, но и месяца не прошло, как он снова путается под ногами. И неизвестно, какая пакость у него на уме.

– Я могу забрать этого Стенькина в Москву! – крикнул вдогонку Варшавин.

Но Родион даже не остановился. Не хотел он, чтобы Варшавин ехал в больницу, виделся там с Лерой, говорил с ней. Но в то же время и отговаривать его не собирался. Если со Стенькиным произойдет нечто страшное, вина ляжет на Леру, а она и без того привлекалась к ответственности за врачебную ошибку. И ведь это Варшавин тогда раздул из мухи слона.