Южане и северяне - [2]

— Товарищи, рад вас всех видеть. Меня зовут Пак Чхонок, я работал токарем на заводе.

Так он начал свое выступление. Не давая опомниться классному руководителю и учащимся, он продолжал:

— Прежде всего, мы должны быть бдительными, непримиримыми к классовым врагам. Без этого не получится ни одно дело. Я еще раз хочу подчеркнуть, что именно с этого должны быть начаты первые революционные шаги. Прошу это запомнить!

Это было дерзкое выступление. В подобных случаях обычный мальчик, робея, едва произнес бы даже свое имя. Этот же с первого дня пребывания у нас вот так сразу ошеломил всех. Поклонившись, Пак Чхонок сел на свое место. Классный руководитель, смущаясь, пробормотал в его адрес несколько лестных слов. Было заметно, что преподаватель находится в некотором замешательстве. На учащихся выступление новичка произвело резко отрицательное впечатление. «Тьфу, какой гадкий тип! Он нас еще удивит!» — с отвращением сказал кто-то из учеников, сидящих сзади. Старшеклассники брезгливо посмотрели в сторону Пак Чхонока.

Примерно через два месяца после этого случая классный руководитель перебрался на Юг. Ночью при помощи проводника, рискуя жизнью, он пересек 38-ю параллель, разделявшую Северную и Южную Корею… Через несколько лет в Сеуле я встретил человека, который работал директором полной средней школы на одном из островов Южной Кореи. У него была очень приятная улыбка. Он интересовался судьбой Пак Чхонока. Глядя на него, я почему-то подумал, что собеседник, очевидно, получил образование в Японии, затем переехал в Северную Корею и жил где-то в одном из захолустных мест, перенося все тяготы и лишения. Оттуда, не выдержав тяжелых жизненных трудностей, сбежал на Юг, где, как стало известно позднее, прожил еще несколько лет и умер.

После освобождения страны Пак Чхонок вращался среди торгового люда. Учился вместе с уличными мальчишками, занимавшимися торговлей. Надо сказать, что учился он плохо, как ни старался, учение не шло ему впрок. Так и остался он неотесанным деревенщиной, вызывая насмешки у однокашников. Да и по природе он был недалекого ума, не разбирался в элементарных вещах. Однако никто не отваживался унижать его. Лишь изредка в его адрес можно было услышать какие-то бестактные слова, да и те произносились негромко.

Пак Чхонок в свою очередь догадывался, что происходит вокруг него. Затаив злобу, он испытывал жгучую ненависть к классовым врагам. В любое время был готов к смертельным схваткам с ними. Видимо, не случайно после зачисления в нашу группу он был избран вожаком первичного звена Союза демократической молодежи школы. Его активная деятельность была замечена, и он быстро продвинулся вперед, вскоре став хозяином положения. Можно сказать, Пак Чхонок настолько увлекся общественной деятельностью, что учеба отошла на второй план. Главным для него стало выяснить, кто реакционер, кто пассивный, кто еще не освободился от буржуазных предрассудков. Многие считали его поведение отвратительным, просто не могли его терпеть. Его невозможно было слушать. Например, на собрании учащихся он в течение 30–40 минут безостановочно с надрывом в голосе говорил одни и те же давно известные, заученные фразы. То же он делал и на политзанятиях, на коллективных читках. Тем не менее, Пак Чхонока все время возвышали. На крупных мероприятиях, съездах, конференциях он выступал первым или вторым оратором. Его власть прочно устанавливалась над ученическим коллективом. Более того, большинство учителей избегало его присутствия, они опасались стать объектом критики со стороны нового лидера учащихся.

Прошел год с тех пор, как Пак Чхонок пришел в наш школьный коллектив. Вслед за классным руководителем — преподавателем английского языка — многие учителя тоже перебрались на Юг. В школе за это время появились молодые преподаватели, окончившие двухгодичные педагогические институты. Они довольно быстро адаптировались в новом школьном коллективе.

К этому времени в школу прибыл и новый классный руководитель, преподававший одновременно русский язык. Его звали Чхве Санхо. Пак Чхонок быстро нашел с ним общий язык и сдружился. Учитель русского языка обладал голосом тенора, всегда носил простую куртку. Взгляд его всегда был каким-то свирепым. Он родился в нищей деревне. Рос с матерью-одиночкой. После освобождения страны поступил в пхеньянскую школу русского языка. Как правило, ее выпускники служили в армии офицерами. Он же уклонился от призыва и стал учителем русского языка в школе. Однако через пару лет понял, что допустил серьезную ошибку в выборе специальности. Дело в том, что наше учебное заведение по своему значению приравнивалось к английской военной школе в Южной Корее. Отличалось только названием. Чхве Санхо не знал, что в этой школе готовят офицеров Корейской народной армии. Уклонение от армии было его сознательным выбором, он действительно считал заботу о матери своим первейшим долгом. Лишь через два года, осознав свою ошибку, он пошел служить в армию простым солдатом. К тому времени его сокурсники уже стали старшими офицерами. До сих пор помню, как однажды ранней весной 1950 года к нам в школу приходил тщательно остриженный Чхве Санхо, одетый в солдатскую шинель. Казалось, на его лице было заметно раскаяние за то, что два года назад после окончания школы русского языка он уклонился от армии и пошел работать учителем.