Ювелирная работа - [6]

Алекс не вел подсчета, но округленно-приближенно отец принял на грудь не менее семисот грамм коньячковского. Даже для такого стойкого бойца, как он, и с учетом обильной закуски, это все же весьма приличная доза, под которую деловые разговоры вести нельзя. Дела делаются на трезвую голову. Поэтому Алекс слушал отцовские объяснения вполуха. Наворачивал торт (он вообще любил все сладкое, а уж бисквитно-кремовое в особенности) и согласно кивал, не вникая в детали. Какой смысл понапрасну голову забивать? Вот если отец-папаша пригласит в свой офис и сделает деловое предложение, тогда и вникнем. Но в целом было приятно сознавать, насколько вдруг выросли его акции. Еще позавчера он был для отца практически никем, а теперь его день рождения празднуется в семейном кругу (пусть и не все этим довольны), отец делится с ним планами и называет «верным-надежным». Перстень, подаренный отцом — жуткая пошлятина в стиле «родные-девяностые», нынче такая топорная работа не в чести, но дело не в стиле, а в том, что ему вручили фамильный знак, символ признания родственных отношений. И пусть брательник не кривит физиономию, Алексу его мнение до фиолетовой лампочки (еще одно выражение из материнского лексикона). Все решает отец, а Санек, как младший сын, в бушмакинском клане с конца первый.

Алекс собирался возвращаться домой на такси, но отец сказал:

— Мы тебя подбросим, не парься.

На выходе Алекса окликнула улыбчивая красотка-метрдотель.

— Мы будем рады видеть вас в числе наших постоянных клиентов, — прощебетала она, протягивая Алексу длинный конверт с логотипом ресторана. — Позвольте вручить вам карту постоянного гостя. Десятипроцентная скидка, льготное бронирование и еще целый ряд преимуществ.

Пряча конверт во внутренний карман пиджака, Алекс подумал о том, какой фурор произведет карта постоянного гостя ресторана «Венеция» в ювелирной мастерской. Да и перстень тоже произведет. Если сразу сказать, что это отцовский подарок, то никто критиковать не осмелится, станут наперебой восхищаться изяществом работы и уважительно хмыкать по поводу веса «гайки».

Алекс думал, что машину поведет Светлана или же крепко выпивший отец вызовет такси. Выйдя на улицу, он не поверил своим глазам, увидев отца на водительском месте. Даже остановился от удивления, а Санек, только что севший на заднее сиденье, громко-показушно захлопнул дверь. Отец приглашающе махнул рукой и запустил двигатель. Яркая ослепительная вспышка… Чья-то невидимая и очень сильная рука швырнула Алекса назад, во тьму…

Глава вторая. Новая жизнь

После смерти матери, Алекс около полутора месяцев ходил сам не свой. Все делал автоматически, мысли были заняты мамой и тем, что ее уже нет. Депрессняк давил нешуточный, началась новая, другая жизнь, жизнь без мамы, в которой Алекс был совершенно один.

Смерть отца воспринималась совсем иначе. Да, было жаль всех, даже вредного Санька и то немного, но просто жаль, не более того. Ощущения невосполнимой утраты или, хотя бы, большой потери, не было и в помине. Печальная новость не ввергла в грусть-тоску, а побудила к размышлениям. «Значит, теперь все мое? — лихорадочно соображал только что пришедший в себя Алекс. — Впрочем, не факт. Вдруг отец, по примеру многих бизнесменов, „ходящих по краю“, записывал все имущество на Светлану? А она же не то из Усть-Илимска, не то из Усть-Кута… Там у нее может быть родня, возможно, что и близкая, к которой уплывет по праву наследования все отцовское имущество… А вот от Александра Николаевича Бушмакина, родного сына Светланы, ничего не уплывет… И разве я не хотел когда-то быть врачом?… Стремно? Есть такое дело. Но момент упускать нельзя… А перелом носа весьма кстати… Решено — назовусь Саньком».

Немного позже Алекс узнал, что взрывом ему опалило волосы и потому в больнице голову обрили наголо. Очень кстати. Волосы пока что можно совсем не отращивать, а продолжать брить голову наголо. Это стильно и вообще на руку, чтобы не спрашивали, куда делся примечательный вихор.

Единственным слабым звеном была девушка-метрдотель, которая могла сообщить, что последним из ресторана вышел Алексей Бушмакин, которому она вручила карту постоянного гостя. И эту карту могли найти в кармане пиджака, если он, конечно, не превратился от взрыва в лохмотья… Но Алекс решил эту проблему легко. Санек, явно по настоянию отца, явился в ресторан в костюме и при галстуке, только костюм у него был не темно-синий, как у Алекса, а сине-серый. Спасибо тебе, брат, за удачный выбор костюма, который в полумраке ресторанного зала можно принять за темно синий. Ну а галстуки разные — это фигня, такими пустяками никто заморачиваться не будет.

— Меня метрдотель на выходе окликнула, — сказал Алекс двум оперативникам, которые явились к нему на следующий после пробуждения день. — Спутала с братом и вручила карту постоянного гостя. Мы с Алексеем похожи очень… То есть — были похожи… Если бы не эта карта, я бы тоже… С ними…

Чтобы оперы не расспрашивали его долго, Алекс подбавил в голос как можно больше горя и страдания. Но вопросов было немного. Помните ли, что случилось? Подозреваете ли кого-нибудь? Ладили ли друг с другом родители? Не заключал ли отец в последнее время каких-то сделок? Родному сыну, живущему вместе с родителями, положено хотя бы немного быть в курсе отцовских дел, поэтому Алекс сказал, что отец собирался купить какое-то деревообрабатывающее предприятие, но подробности ему неизвестны. Про отношения в семье сказал, что в целом родители жили спокойно, но иногда мать устраивала скандалы по поводу отцовских измен. Весь Братск знал, насколько Савелий был охоч до женского пола, поэтому оперы полностью удовлетворились таким ответом.