Ювелир. Тень Серафима - [21]

Неприятное происшествие? Кристофер мысленно закатил глаза. Уж инфант-то мог подобрать иной оборот речи, говоря о гибели родного брата. Кажется, такое поведение не очень достойно престолонаследника, хотя у августейших господ свои представления о нормах. Главу службы ювелиров это не касается. Так какого дьявола Эдмунд заявился к нему? Он что, главный знаток придворных интриг в этом городе?

Может, конечно, и так… но только самых невинных из них.

— Ни в коем случае не желаю разочаровывать вас, светлейший, — беспокойным движением Кристофер провел рукой по волосам, чуть сминая идеальную укладку, — но, боюсь, мне неизвестно мнение милорда на этот счет.

Инфант вздохнул и медленно, смакуя, допил свой коньяк. Кристофер готов был поклясться: собеседник едва ли чувствует вкус. Отрешенное выражение, появившееся на лице Эдмунда, было весьма далеко от выражения удовольствия.

— Я понимаю, как опасно быть искренним, — тяжело выдохнул престолонаследник. — Признаюсь, я и сам устрашен. Вчера целую ночь не мог заснуть, ожидая ареста, допроса… Ты знаешь подозрительность отца… она поистине беспредельна. Да, в прошлом не однажды сия свойственная правителю черта сберегала ему жизнь, но в этот раз я всерьез опасаюсь за свою… Ты должен помочь мне, Кристофер. Не дай лорду Эдварду совершить ужасной ошибки, не дай обвинить невиновного. Помоги мне! Мне больше не у кого просить помощи.

Кристофер заметно побледнел. Что тут, черт побери, происходит? С одной стороны, Эдмунд серьезно напуган, как может быть напуган только человек, чья совесть нечиста. Это ясно. Он даже не пытается замаскировать свой страх, как все они привыкли поступать при дворе. С другой стороны, если бы инфант был замешан в покушении, разве стал бы так глупо подставляться, нарочно привлекать к себе внимание? Или он решился пойти ва-банк и найти союзника?

В чем — в новом заговоре?!

Глава ювелиров вздрогнул. Нет, невозможно. Эдмунд всегда был слишком нерешительным и слабовольным, чтобы осмелиться на переворот. Значит, действительно так дрожит за свою жизнь? Но почему, если он не замешан, как клянется? А если инфанта прислал сам лорд Эдвард — разыграть этот спектакль и проверить его, Кристофера, лояльность? Не похоже на правду — прежде у правителя не замечалось подобных склонностей к детективным играм… он всегда был прямолинеен.

Бред. Если так пойдет и дальше, у всех здесь скоро разовьется паранойя. И так придворные подозревают друг друга и боятся ненароком сболтнуть лишнее. Нужно сосредоточиться и вернуть себе самообладание. Медленный вдох — спокойный выдох… Так-то лучше.

— Уверяю вас, милорд никогда не даст согласие на арест, если не будет наверняка удостоверен в виновности подозреваемых, — как можно убедительнее произнес наконец Кристофер, продолжая размышлять над излишне, на его взгляд, неоднозначной ситуацией. Он вообще крайне не любил неопределенностей и требующих щепетильности моментов. — Стало быть, вам, как лицу непричастному, ничто угрожать не может. Пожалуйста, успокойтесь и возьмите себя в руки…

Резко стукнула входная дверь. Аристократ дернулся от неожиданности и нахмурился, намереваясь гневно обругать Патрика, посмевшего прервать приватную беседу, — но вместо этого вскочил на ноги и глубоко поклонился. Обернувшийся инфант побелел, как покойник, и спешно последовал примеру главы службы ювелиров, едва не опрокинув тяжелый стул.

В кабинет вошел лорд-защитник Ледума. Вошел стремительным, порывистым шагом, напрочь игнорируя правила этикета, предписывавшего правителю ступать чинно. И почему это совершенно не удивило?

— Вижу, у вас тут собрание, — не дав никому и рта раскрыть, желчно заметил он. — Я объявляю его оконченным. Если вы уже всё обсудили, конечно.

Повелительный взгляд лорда лишь едва царапнул по ним обоим, но и того было достаточно, чтобы лицо Эдмунда перекосилось и выразило такой ужас, будто его застали над телом юной девственницы с окровавленным ножом в руке. Кристофер также сошел с лица. Хочешь не хочешь, а выглядят они сейчас как типичные заговорщики, которых поймали с поличным. Только вывески на дверях не хватает: «Не беспокоить! Проходит организация государственного переворота».

Опомнившись, инфант пробормотал извинения и торопливо удалился, а вечер нервотрепки продолжился.

Впрочем, неправильно было бы сказать, что Кристофер ощущал один лишь только страх: присутствие правителя приятно раздражало нервы, подобно присутствию рядом дикого зверя — грациозного, красивого, сильного, способного убить одним прыжком. За ним инстинктивно хотелось наблюдать, но в то же время — держаться на безопасном расстоянии. Разумное желание, но — слабеющее с каждым произнесенным правителем словом, с каждым звуком его голоса, глубокого, как подземное озеро.

— Что скажешь на это? — не глядя, лорд Эдвард швырнул на стол какие-то бумаги, часть которых взмыла в воздух и тут же опала, ворохом выцветшей хрусткой листвы рассыпавшись по полу. Правитель никогда специально не стремился к театральности, но, похоже, она была у него в крови.

Кристофер кинулся было собирать упавшее, но помимо воли застыл, бросив случайный взгляд на лорда.