Ювелир. Драконья Игра - [56]

Когда загаданное случится, Карл останется жив и здоров, но очень скоро волку отчаянно понадобится помощь. Тогда-то правитель Ледума найдет его и защитит от невзгод. В свою очередь великодушно избавив от смерти, хотелось бы верить, лорд сполна возвратит нечаянно возникший долг.

После этого с оборотнем можно будет не церемониться: предаваясь власти хозяина, побитой собакой тот вновь будет ползать у его ног, не смея поднять головы выше уровня лодыжек. А если прежде Карл смекнет, в чем дело и решится убраться — что ж, туда ему и дорога. Конечно, за стенами волку будет сложнее помочь, но, по крайней мере, правитель избавится от голодного зверя в городе и неприятных, связывающих обязательств перед ним. Альварх должен остаться доволен бескровным и, в общем-то, мирным решением.

Запечатанное силой полнолуния, проклятье уже начало прорастать, как горчичное зернышко — только плоды его будут ядовиты. Теперь ничто в мире не сможет снять или отменить его, ничто — даже смерть заклинателя. Уже скоро, Шарло, ты почувствуешь неладное и будешь выть, выть не таясь, захлебываясь собственным звучным голосом, выть бессильно и яростно. Тебе снова и снова будут сниться твои звери — большие и сильные молодые волки. Будут сниться их острые когти, клыки, тяжелые мягкие лапы, жесткий мех. Но волки не примут тебя. Свободные, они никогда не примут такого, как ты… такого, каким ты станешь — калеку. Волки безжалостны и полны презрения к любой слабости.

И вой не вой, а луна будет лить свой холодный серебряный свет. Луна будет литься в волчьих глазах, в узких вертикальных зрачках, литься тягуче и сладко, как отравленная вода Виросы.

Белая луна достигла сегодня своего апогея. И с каждым последующим днем она будет понемногу убывать, таять, чернеть… до тех самых пор, пока в ночном небе не останется только смутно угадывающийся силуэт — круглый незрячий глаз, бессильный разглядеть хоть что-то, творящееся на грешной земле. Таков закон, таков древний цикл. Таков процесс жизни, который необратим и оттого особенно страшен. За пиком силы следует пик бессилия.

И с каждым новым восходом луны, по капле утрачивающей себя, Карл будет терять нечеловеческое зрение, с помощью которого способен видеть даже то, что скрыто. Постепенно станет утрачиваться резкость, четкость, острота — до тех самых пор, пока над головой не поднимется темная, слепая луна.

В тот сакральный миг волк полностью ослепнет вместе с нею.

* * *

Бессонница сделалась уже закономерностью, досадной закономерностью.

Она начинала оставлять на челе характерные следы усталости, насилу исчезающие поутру и категорически неприемлемые для премьера.

Сегодня же ко всем прочим причинам ночного бодрствования, будто и без того их было недостаточно, добавилась новая. Уже за полночь открыв заветную дверь спальной комнаты, Кристофер едва не лишился чувств прямо на пороге.

На низком стеклянном столике у изголовья кровати сияли белые лилии.

Весенние лилии так восхитительно ароматны — они просто созданы для украшения опочивальни. Но вот незадача — Кристофер с трудом переносил слишком сильные запахи. Конечно, аристократ всем сердцем любил лилии Ледума, но иногда любовь может сделаться невыносимой, не так ли?

За целый день приторно-сладкий аромат успел пропитать помещение насквозь, как липкий крем пропитывает слои торта. Тяжелый запах в ночи будил в душе какие-то тревожные, мучительные чувства, он въелся в стены и плотные портьеры, прилепился к драпировкам, просочился в нутро атласных подушек, в расшитые серебром полотняные простыни. Он был повсюду. Густой одуряющий запах этот будто прилип к коже, покрыл ее непроницаемой пленкой. Даже укрывшись с головой, Кристофер различал, как пряный аромат развязно лезет под покрывало, заползает под кожу, беззастенчиво проникает внутрь. Неясные волнения заполняли самые сокровенные глубины существа — и медленно, но неотвратимо растворяли, как смесь кислот растворяет металл. Невнятные, но совершенно неотвязчивые, ощущения не давали покоя.

Как известно, ярко-белая лилия являлась главным символом лорда Ледума. Изысканный и откровенный цветок был изображен на его вензеле, личном гербе и гербе города, а одна такая лилия всегда дивно цвела в кабинете правителя, придавая рабочей атмосфере малую толику раскрепощенности. Известно также, что символом лорда Аманиты считалась темно-красная, рубиновая роза.

И, как роза и лилия спорят меж собою за звание госпожи всех цветов, как рубин и алмаз соперничают за титул самого могущественного среди драгоценных камней, так испокон веку Аманита и Ледум яростно и самозабвенно делили власть над Бреонией.

Воистину, знаки и символы порой говорят громче слов.

Противостояние рубина и алмаза, пламени и льда. Извечное соперничество двух столиц… будет ли этому конец? Будет ли достигнуто равновесие?

Принесенные по приказу правителя, гербовые лилии очевидно символизировали его благоволение, что должно было, по-хорошему, обрадовать премьера до полусмерти. Но успевший близко узнать лорда аристократ не торопился с радужными выводами.

Если убрать подоплеку политического официоза, на языке цветов белая лилия означала связь с божественным и проявление его в человеке: чистоту, невинность и целомудрие. Это были общеизвестные, имеющие широкое хождение трактовки, а получившему отменное образование Кристоферу были знакомы и другие, не столь прекраснодушные и позабытые теперь смыслы. В древние времена лилия являлась олицетворением притворства и вероломности, порока, скрывающегося под маской добродетели и почти неотличимого от нее.