Ювелир. Драконья Игра - [121]

Сможет ли беловолосый смириться и отказаться от безнадежной борьбы?

Сейчас в это отчаянно хотелось поверить.

В крайнем случае, «Властелин» хорошо помнит слепок ауры бывшего владельца. Если настроить систему башен особым образом, она уничтожит беглеца, как только обнаружит в пределах города. Жестокое и спорное решение, но придется принять его.

В этот момент премьер почему-то особенно остро почувствовал себя предателем.

Пока лорд Эдвард был здесь, Кристофер мог сколько угодно думать о его неправоте и жестоком нраве, мог мысленно критиковать и логически выверенно рассуждать о том, что городу лучше развиваться с более миролюбивым правителем во главе.

Но теперь, осознав, что тиран и вправду исчезнет насовсем, в груди защемило — остро и по-настоящему тоскливо. От этого понимания почему-то становилось дурно, а будущее становилось туманным и просматривалось с опасениями.

Проклятое чувство никуда не пропало вместе правителем Ледума, оно продолжало разъедать сердце. Неправильная, страшная зависимость тянула из аристократа жилы, вытягивала их вслед ушедшему, признавая его чудовищную, нерушимую власть над собой.

Какая-то часть души рвалась за беловолосым, стремилась следовать за ним, и не для того, чтобы убить.

— Мой лорд… — едва слышно позвал он правителя. И хотел было добавить ещё что-то, но, вздохнув, промолчал. Говорить было поздно.

И поздно было что-то менять, поздно доделывать начатое или исправлять. Стало слишком поздно — для них обоих.

Конечно, тишина не ответила ему.

Пережитые потрясения уже давали о себе знать усталостью — физической и моральной. Кристофер не хотел продолжать: бороться, преследовать, убивать. Он хотел бы остаться собой, но… кто он на самом деле? Что-то глубоко внутри неумолимо менялось.

Он становится жестоким. Ирония судьбы — он всегда был против жестокости, но, видимо, придется всё-таки взять её на вооружение в бесконечно грубом мире, в таком требовательном, не прощающем слабости северном городе. Придется… но пусть это будет хотя бы завтра.

Чувственная, прекрасно очерченная складка губ стала отчетливее и строже. Решено. Пусть не сейчас. Пусть завтра.

Слезы беззвучно текли по бледному, как цветы жасмина, лицу. Казалось, даже дыхание отдавалось болью, — но завтра он будет стоять в диадеме лорда-протектора и улыбаться. И горе тем, кто посмеет поднять глаза на эту улыбку.

Чувствуя, что силы вот-вот оставят его, Кристофер машинально очертил себя защитным контуром. Некому было помочь ему подняться, не на кого было опереться в этот трудный час. Он остался совсем один — наедине с хищным городом.

Так и не сумев выбраться из лужи чужой крови, премьер Ледума потерял сознание.

Глава 31, в которой случаются неприятные сюрпризы и личные катастрофы

Сотни вырубленных в скале высоких ступенек спиралью уводили в кромешную тьму.

При мысли о предстоящем крутом спуске лорд Эдвард, который и без того не слишком уверенно стоял на ногах, только усмехнулся. Места на каждой ступеньке едва хватило бы, чтобы уместилась половина аккуратной девичьей туфельки, не то что тяжелый боевой сапог из белой шагрени.

Последний участок пути намеренно был спроектирован таким образом, чтобы устроить удобное для обороны узкое место. Здесь было возможно долго сдерживать вероятных преследователей, которым удалось бы протискиваться только по одному.

Кто бы мог подумать, что однажды опасный спуск станет препятствием для него самого!

Но другого выхода не было, а потому правитель сделал глубокий вдох и без лишних промедлений бросился вниз. Со стороны могло показаться: бросился очертя голову, безрассудно как в омут. Однако это было не так: демонстрируя запредельный уровень координации, он сохранял хрупкое равновесие именно за счет инерции быстрого безостановочного движения.

Спуститься иначе было попросту невозможно. Станешь аккуратно искать под ногою устойчивой опоры, твердой поверхности — в конце концов неминуемо поскользнешься. Нет, только динамика, только пойманный особый ритм позволял преодолеть эту убийственную лестницу, не скатившись вниз — кувырком по острым, скользким от сырости ступеням, похожим на мелкие зубы в раззявленной пасти чудовища.

Внизу беловолосого ждал сюрприз. Если честно, сюрпризов он не любил — и, как повелось еще издавна, не зря.

Остановившись, правитель открыто посмотрел на поджидающих его людей. Пронзительный взгляд чёрных глаз прожег их обоих насквозь.

Увидев, как тело многоопытного заклинателя непроизвольно приняло боевую стойку, а кисти характерно дернулись, привычным жестом призывая защитную ауру, Себастьян незаметно покачал головой. Пальцы приказывали камням явить свою мощь, но увы — перстней с могущественными алмазами не было сейчас на узких пальцах.

Наблюдать это приобретенное бессилие было даже как-то неловко. Ювелир хорошо помнил колоссальную силу боевого мага, которая оглушила сильфа, когда они виделись впервые. Теперь всё было иначе. Минералов не оказалось при нем и, за исключением старого клинка, знаменитого меча-призрака, который всегда висел за поясом, лорд-протектор Ледума был безоружен — и уязвим.

Издалека расслышав его медленную, нетвердую поступь, сильф скрыл их со спутником присутствие от почти совершенных органов чувств стража. В какой бы плохой форме не был беловолосый, а он опасен, и в чем-то даже опаснее обычного. Раненый зверь, которому нечего больше терять, обманом загнанный в угол, — если он почувствует капкан, всем им несдобровать.