Ютланд и Мелизенда - [37]
– А как насчет охраны? – спросил Ютланд. – Или собирались отправить этого Данусика одного?
Гвоздебор вздохнул, его помощник сказал торопливо:
– Армии у нас нет, не положено, а если отправить с охраной или даже с воинским отрядом, то сразу станет заметно всем в округе! Вдруг разбойники соберутся в большую шайку и отобьют своего вожака!
Мелизенда видела, что Ютланд уже раздражен, но пока сдерживается.
– И что вы хотите?
Гвоздебор прямо взглянул ему в глаза.
– Его лучше всего отвезти незаметно. Один человек… такой, как вы!.. в состоянии доставить быстро и не привлекая внимания. А воинский отряд… тот передвигался бы медленно и с шумом.
Ютланд покосился на молча слушающую Мелизенду, она ни слова не пискнула, но понятно, что бы сказала.
Он вздохнул, развел руками.
– Сожалею, но до столицы не меньше четырех дней.
– Но это же прекрасно! – воскликнул Гвоздебор с фальшивым воодушевлением. – Приключения, неожиданные встречи, ночевки в новых местах, схватки с противниками…
Ютланд покачал головой.
– Увы, у меня нет четырех дней. И вообще… я уже на миссии. Очень важной. Сожалею.
Помощник вскрикнул:
– Богатая награда!
Мелизенда сказала с высоты седла:
– Мы привыкли к бедности.
Ютланд зыркнул в ее сторону с некоторым удивлением.
– Да, – подтвердил он с некоторым замедлением, – мы как бы да… привыкли. Что поймаем, то и едим. Прощайте! Спасибо за хороший город!
Он вскинул руку в прощании, на солнце блеснули рельефные мышцы, не слишком крупные, но обрисованные четко, словно под тонкой кожей на миг проступили мускулы из закаленной стали.
Мелизенда пустила лошадку рядом с Алацем, хорт забегает то справа, то слева, и только когда выехали за городские врата, спросила шепотом:
– Отказался из-за меня?
Он ответил недовольно:
– Раз не прибил, приходится отказываться от подвигов.
Она всмотрелась в него с прищуром.
– Но ты сам, мне показалось, не очень к ним стремишься?
– Совсем не стремлюсь, – ответил он хмуро. – Глупость какая-то.
Она сказала тихонько:
– Алац разве не может снова расправить крылья?
– Может.
– Тогда ты бы за один день, а то и раньше…
Он покачал головой.
– Крылья не для того, чтобы перевозить преступников из одной тюрьмы в другую.
Часть II
Глава 1
Город остался за спиной, а когда Мелизенда как-то оглянулась, даже городская стена исчезла из поля зрения, а Ютланд все покачивается в седле такой же молчаливый и загадочный, рядом с Алацем бесшумными прыжками мчится черный и все еще страшноватый хорт, по сторонам даже не смотрит…
Солнце сначала жгло макушку, потом опустилось ниже и начало светить в глаза. Мелизенда морщилась, закрывалась ладошкой, наконец не утерпела, пустила лошадку рядом с грозным Алацем, но снова Ютланд не повел на нее даже глазом.
Впереди длинная густая роща, а когда кони вбежали под широкие ветви в тень, Мелизенда поняла, почему деревья растут такой длинной полосой, за нею небольшая речушка, деревья спускаются к самой воде и зачем-то опускают в нее ветви.
Такие же точно высятся и на той стороне. Алац, не замедляя рыси, сбежал вниз, брызги воды разлетелись в обе стороны, а через минуту оказался на том берегу, странно сухой, словно какой-то гусь.
Лошадка Мелизенды горестно вздохнула, но собралась с силами и тоже влетела в бурный поток. У нее что-то пошло не так, вода несколько раз вообще едва не утащила ее вместе с хозяйкой вниз по течению, а когда выбрались к поджидающему их Алацу, Мелизенда уже вся вымокла, а в сапоги набралось воды по самый верх голенищ, где чавкает при каждом движении, квакает и даже вроде бултыхается.
Ютланд все такой же неподвижный, будто по-прежнему едут по ровной, как стол, степи. Мелизенда, потеряв терпение, поравнялась с ним и сказала как можно менее капризным, но все же капризным голосом:
– Ты обещал меня жалеть!
Он даже не повернул голову, а буркнул только спустя некоторое мгновение:
– Ну и что?
Она взвизгнула:
– А ты не видишь, какая я жалобная?
Он подумал, все же повернул голову и оглядел ее с головы до ног так, будто только что увидел:
– Ну как бы да…
– Жалобная? Увидел, наконец?
– Если жалобная, – проговорил он, – то могу сделать только еще жалобнее. Если хочешь, конечно. Мы в дороге, не заметила?
Она отшатнулась.
– Чего это я восхотела бы стать еще жалобнее? Хотя вам, мужчинам, это нравится! Вы тогда кажетесь себе такими могучими великанами!
Он пожал плечами.
– Мне показалось, тебе это самой хочется. Когда жалобная, то стараешься выжимать что-то для себя.
– Что?
Он снова пожал плечами.
– Дядя Рокош сказал, женщин не понять…
– Вот-вот!
– …потому что они сами себя не понимают. А ты понимаешь?
Она крикнула:
– Я хочу, чтобы ты меня обсушил, закутал в теплое одеяльце и дал отдышаться!
– Фух, – сказал он с облегчением, – это могу. А то испугался, у тебя ж запросы… Алац, к тем деревьям!
Хорт первым ринулся вперед, хотя ему никто приказов не отдавал, но он не работник, а друг, потому сам знает, что делать в команде, быстро обследовал группу самых толстых вязов, обнюхал траву вокруг, приглашающе гавкнул.
Ютланд в самом деле снял ее с седла, стер повисшие брызги, она сладостно дала закутать себя в теплое одеяло и усадить, как куклу, у дерева, прислонив спиной к шершавому стволу.
