Юсуф из Куюджака - [13]

Вдруг в глухом шуме дождя послышались шаги, кто-то подошел к двери и стал сильно в нее барабанить. Женщина побелела как мел, вскочила, подошла к двери.

- Кто там?

- Открывай, открывай! Это я!

Юсуф узнал голос Хаджи Этхема.

- Да открывай же!

Женщина медленно отворила дверь. На пороге, мокрый от дождя, завернувшись в бурку, стоял Хаджи Этхем. Он сделал шаг вперед, но, увидев Юсуфа, попятился. Очевидно, не ожидал встретить его здесь в такое время. Но, быстро овладев собой, проговорил, улыбаясь:

- Добрый вечер, Юсуф-эфе!

И затем, не обращая на него внимания, отвел женщину в сторону и стал ей что-то шептать. Не успел он произнести несколько слов, как лицо ее изменилось. Сжав кулаки, она закричала:

- Чего вы от меня хотите? А? Чего еще вы от меня хотите? Говори же, Хаджи Этхем, зачем ты сюда пришел? Узнать новости? Как идут дела, устраивается все или нет? Дела никак не идут, Хаджи Этхем! Вы плохо расставили ваши сети. Не смогли навлечь беду на голову этого парня! Что поделаешь, мы оказались не такими бездушными, как вы! Мы еще новички в таких делах! Что ты смотришь на меня, точно убить хочешь? Нет, на меня злиться нечего. Это не моя вина. Я, может быть, все довела бы до конца, но видишь ты эту девочку? Она не смогла. На подлость она еще не способна! Она все узнала. Дочь моя меня пристыдила. Дала урок своей матери. Да простит меня Аллах! Эта невинная девочка - вы можете говорить, что хотите, она невинная, ее сердце невинно, ее сердце чисто! - да, эта девочка втолковала мне, какой великий грех я беру на душу. Смотри, она захлебнется в слезах. Нравится вам ваша работа? Ее горе, может, вам счастье принесет? Смотри, Хаджи Этхем, смотри! Неужели твое сердце не сожмется? И ты еще, не стыдясь, приходишь сюда узнавать, как идут дела! Никак! Вы ничего не сделаете этому парню! По крайней мере, нас не заставите сделать! Я выйду на городскую площадь и все расскажу правоверным! Все, понимаешь ты? Все! Найдутся ведь хоть два мусульманина, которые и нам поверят. Можете тогда нас убить. Можете и сейчас это сделать. Но прежде я возьму свою дочь, выйду на площадь Нижнего рынка и все расскажу. Самые жестокосердые люди, поглядев на Кюбру, сжалятся над нею и поверят ее словам…

Она не успела договорить. Хаджи Этхем схватил ее руку и вывернул книзу. Женщина с криком согнулась в три погибели, а Этхем ударил ее по лицу. Кюбра вскрикнула, вскочила и подбежала к матери, но Юсуф подоспел раньше и схватил Этхема за горло. Юсуф только занес кулак, чтобы его ударить, как вдруг от неожиданной боли вскинул обе руки, застонал, покачнулся и упал на спину.

XII

Каймакам Саляхаттин-бей проводил дни в управе, а ночи за выпивкой. В этом заключалась вся его жизнь. С жителями вверенной ему округи он общался мало и то по выбору. Долгий жизненный опыт научил его понимать, для чего местные жители заводят дружбу с такими чиновниками, как он. Саляхаттин-бей редко принимал приглашения на званые обеды и вечера, так как не любил впутываться в интриги и желал остаться честным; он предпочитал скромные выпивки в компании адвокатов, окончивших юридический факультет, и лишь изредка с председателем уголовного суда.

Один из адвокатов, Хулюси-бей, имел большой красивый дом на Тавшанбаыры. А такого сада, как у него, не было во всем Эдремите. Окаймленный самшитом, с дорожками, усыпанными галькой, он производил впечатление маленького парка. Перед самым домом была беседка, оплетенная виноградной лозой, и маленький бассейн с фонтаном. По вечерам к бассейну выносили стол, уставляли его салатами из помидоров, жареной рыбой и другими закусками, выстраивали шеренгу бутылок. Зимой стол накрывали в доме. В одной из комнат растапливали выложенную голубыми изразцами печку, которая, впрочем, не так уж нужна была в Эдремите, и выпивали там.

Как-то прохладным зимним вечером Саляхаттин-бей, председатель суда и несколько адвокатов собрались, как обычно, в доме Хулюси-бея. Они уже были порядком навеселе, когда пришли заводчик Хильми-бей и Хаджи Этхем.

Хильми был человек высокомерный, он принадлежал к одной из старейших знатных семей Эдремита. В свое время он окончил среднюю школу на острове Митилена и был одним из уважаемых и образованных людей в округе. Но больше всего его уважали за богатство, которое, по слухам, было огромным. Никто в Эдремите не имел столько оливковых рощ. Говорили, что деньгам его знает счет один лишь Аллах, а ему самому считать их времени не хватало - он мерил золото подносами.

Должно быть, в этом была доля правды. Никакого состояния не хватило бы покрывать огромные расходы Хильми-бея и его сына.

Отношения этого человека с сыном служили источником упорных сплетен в городе. Хильми-бей вместо того, чтобы наставлять Шакира на путь истинный, попытаться исправить его, сам устраивал такие же кутежи, нередко даже вместе с сыном, привозил летом за город, в Дженнетаягы, а зимой в бани мальчиков из Измира, с Митилены или из местных греческих семей. Можно было только удивляться, что Шакир, после всего этого, не заходил еще дальше.

Слухи,бродившие по городу, утверждали также, что между отцом и сыном существуют какие-то тайные отношения, которые привязывают их друг к другу.