Юстиниан - [117]
Потом популяция бурых крыс уничтожила популяцию чёрных — и эпидемия пошла на спад.
Некоторая связь с крысами...
Признаю, здесь я подошёл к описанию избирательно, поскольку Иоанн Эфесский, комментируя развитие эпидемии, упоминает и других животных кроме крыс. Но то, что он в принципе упоминает крыс, даёт пищу для допустимых фантазий: если врачи того времени связали чуму с крысами, со временем они должны были прийти и к связи «чума — блохи», что и привело к принятию профилактических мер для противодействия болезни.
Безголовые фигуры в бронзовых лодках...
О подобных видениях пишет Иоанн Эфесский. Возможно, он имеет в виду галлюцинации?
Один из новой породы назначенцев...
Политическая и профессиональная карьера в Советской России зависела от того, исповедовали ли вы приверженность марксистско-ленинским догмам, — так и в Империи Юстиниана исповедование халкидонского православия было необходимым условием для получения места учителя. Это стало знамением (вслед за закрытием академии в Афинах), что классический мир античности с его традициями интеллектуальной свободы и рационального подхода к исследованиям подходил к своему закату.
Этот мятежный священник...
Несмотря на страстную защиту со стороны Феодоры, жестокие гонения в 540 году — возглавлял их Константинопольский патриарх Мина, опиравшийся на поддержку Юстиниана, — изрядно сократили количество монофизитов за пределами Египта, а оставшихся запугали. В 543 году всё неожиданно изменилось. Священник Иаков Барадеус («Драный» — он предпочитал носить рубище нищего) стал епископом-монофизитом Эдессы. Это был вежливый политический реверанс в сторону одного из арабских правителей — монофизита по убеждениям, — но халкидонцы и не предполагали, что выпустили на свободу бурю. Представьте себе личность твёрдую, упорную, харизматичную и бесстрашную — комбинацию из Робин Гуда, Зорро, Че Гевары и Махатмы Ганди — и перед вами Иаков Барадеус. Он путешествовал инкогнито по восточным провинциям, выявляя священников и епископов, сочувствующих монофизитам. Вокруг него сжималось кольцо имперских тайных агентов, но он ускользал от них, действуя всегда в одиночку, разжигая потухший было костёр веры. К тому времени, когда в конце 543 — начале 544 года Юстиниан издал свой знаменитый эдикт, монофизиты уже вновь подняли голову на Востоке.
Дворец и Ворота сохранились до наших дней...
В Латеранском дворце средневековые материалы и постройки практически заменили все римские, но баптистерий V века остался в целости. Ворота Асииариа пожалуй, прекраснейшая часть Стены Аврелиана дожили до наших дней во всём своём великолепии.
Осуждение трудов вековой давности...
В тексте я постарался максимально упростить для читателя основные вопросы, связанные со спорными «Тремя Главами». Сами по себе они достаточно безобидны, но как только я углубился в их изучение, как сразу же столкнулся с таким:
«...в то время, как божественный Логос следует отличать от Храма Плоти, в богочеловеке присутствует лишь одна сущность...»
Или:
«...признавая божественную и человеческую сущность Христа, он [Нестор] отрицал их объединение в единую ипостась...»
Тут я заподозрил, что столкнулся с вопросами, в которых рискую потонуть, будучи совершенно некомпетентным. Надеясь на озарение, я обратился к более поздним исследованиям. Будучи истинным сыном эпохи Просвещения, Гиббон отнёсся к этому вопросу с великолепным презрением, уложив его формулировку в три презрительно звучащие строки: «Восток был отвлечён спорами с несторианцами... которые пытались объяснить рационально таинство воскресения и тем самым ускорили крушение христианства на его же родине...»
Это мало помогло мне. Энтони Бриджес в «Феодоре», Роберт Браунинг в «Юстиниане и Феодоре» и Клер Сатинель в её статье «Императоры и папы VI столетия» (глава 11 «Кембриджского Путеводителя по веку Юстиниана») отважно сражались, чтобы объяснить богословскую метафизику Нестора, Феодора, Теодрета и Ибаса. Я благодарен им даже за то малое понимание этого вопроса, которое пришло ко мне в результате.
Для того чтобы читателю было понятно, а сюжет не тормозил, я несколько шире осветил подробности дебатов и подчеркнул роль апокрисиария Стефана (денонсацию им «Эдикта» Юстиниана я для большего драматизма перенёс из Константинополя в Рим), а также Факунда, епископа Эрмианы (корыстные и эгоистичные колебания Вигилия в лишней драматизации не нуждались). Этот подход себя оправдал — так мне кажется — и вот почему: без максимально упрощённого освещения содержания «Трёх Глав» (а они очень важны для понимания Юстиниана и его эпохи) читатель рискует заплутать в дебрях богословской казуистики.
Феоктист, в прошлом один из лучших армейских хирургов...
Прокопий в «Войнах Юстиниана» описывает в подробностях инцидент, который произошёл во время осады Рима. Феоктист успешно вылечил солдата, получившего страшную рану, — стрела вонзилась между носом и правым глазом, а остриё вышло из шеи сзади. Врачи с неохотой брались за операции, которые грозили окончиться смертью пациента на столе. Римская медицинская практика, особенно армейская, была великолепна — отчасти она остаётся непревзойдённой до сих пор! Набор хирургических инструментов римского врача современному медику прекрасно известен: иглы, зонды, катетеры, ланцеты, пинцеты, ножницы и т.д. Римские врачи умели блестяще оказывать «скорую помощь», но их способности в инвазивной хирургии были ограничены. Они умели удалять камни, иссекать свищи и некоторые формы рака при условии, что опухоль располагалась не слишком глубоко. О микробах тогда не знали, но зато знали по опыту, что необходимо соблюдать максимальную чистоту и гигиену. Римские больницы, в особенности армейские госпиталя, были, вероятно, гораздо гигиеничнее любой операционной времён, скажем, Ватерлоо.
Европа. Начало V в. н. э. Два старых друга, а теперь — злейшие враги, сходятся лицом к лицу на поле боя. Аттила, предводитель гуннов, уже испытал разлагающее влияние власти, тогда как Аэция, последнего из великих римских полководцев, власть облагородила. Ставки в предстоящей битве как никогда высоки: от ее исхода зависит судьба как Рима, так и империи гуннов…
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга представляет собой философскую драму с элементами романтизма. Автор раскрывает нравственно-психологические отношения двух поколений на примере трагической судьбы отца – японского пленного офицера-самурая и его родного русского любимого сына. Интересны их глубокомысленные размышления о событиях, происходящих вокруг. Несмотря на весь трагизм, страдания и боль, выпавшие на долю отца, ему удалось сохранить рассудок, честь, благородство души и благодарное отношение ко всякому событию в жизни.Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся философией жизни и стремящихся к пониманию скрытой сути событий.
Книга посвящена путешествию автора по Забайкалью и Дальнему Востоку в 60-е годы XIX в. Внимательным взглядом всматривается писатель в окружающую жизнь, чтобы «составить понятие об амурских делах». Он знакомит нас с обычаями коренных обитателей этих мест — бурят и гольдов, в нескольких словах дает меткую характеристику местному купечеству, описывает быт и нравы купцов из Маньчжурии и Китая, рассказывает о нелегкой жизни амурских казаков-переселенцев. По отзывам современников Стахеев проявил себя недюжинным бытописателем.
В основе романа народного писателя Туркменистана — жизнь ставропольских туркмен в XVIII веке, их служение Российскому государству.Главный герой романа Арслан — сын туркменского хана Берека — тесно связан с Астраханским губернатором. По приказу императрицы Анны Иоановны он отправляется в Туркмению за ахалтекинскими конями. Однако в пределы Туркмении вторгаются полчища Надир-шаха и гонец императрицы оказывается в сложнейшем положении.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.