Юродство и столпничество - [6]

Четьи-Минеи св. Димитрія, митрополита Ростовскаго. Онъ началъ писать сентябрьскую четверть четіихъ-миней въ іюнѣ 1684 года въ Кіево-печерской лаврѣ, а окончилъ свои занятія 9 февраля 1705 г., когда „помощію Божіею и Пречистыя Богоматери, и всѣхъ святыхъ молитвами мѣсяцъ августъ написася" (житіе св. Димитрія, митр. Ростовскаго. Москва. 1852 г. стр. 25). Вообще надо сказать, агіобіографическія произведенія были самымъ распространеннымъ родомъ нашей древней письменности и для нашихъ предковъ составляли не только любимѣйшее чтеніе, но, и можно сказать, – единственное чтеніе, такъ какъ при своемъ нравственно-назидательномъ характерѣ, они имѣли несомнѣнно практическое значеніе, будучи лучшимъ родомъ проповѣди (Я. Амфитеатровъ, чтенія о церковн. словесн. ч. I, стр. 268). Они замѣняли собою живую проповѣдь, которая на Руси преслѣдовалась (Истор. русск. ц. Филарета, архіеп. Черниговскаго, т. III стр. 139 – 142). Въ нихъ безпрепятственнѣе можно было указывать недостатки общества и подъ видомъ похвалы святому проводить такіе взгляды, которые не могли быть, по извѣстнымъ причинамъ, высказаны прямо, открыто; и когда русскіе архипастыри не могли отъ своего лица дѣлать прямого обличенія господствующему пороку, опасаясь преслѣдованій власти или окружавшей среды, тогда они обыкновенно пользовались житіями святыхъ, которыя читали въ церкви и списки ихъ распространяли въ народѣ. Личность проповѣдника-обличителя въ этомъ случаѣ сама собою терялась; обличенія такого рода не были слишкомъ рѣзки, но цѣль вполнѣ достигалась. Житія святыхъ, замѣняя собою недостатокъ русской проповѣди, понимаемой въ тѣсномъ смыслѣ и, служа въ тоже время нравственной пользѣ народа, были во всѣ времена наиболѣе понятнымъ и любимымъ чтеніемъ. Чтеніе житій было тогда единственною проповѣдію народу, когда онъ приходилъ въ церковь. Въ нихъ онъ находилъ и православную догматику и христіанскую этику и даже полемику православной церкви и въ живыхъ изображеніяхъ добродѣтелей онъ получалъ себѣ образцы дпя подражаній, – и писатели житій святыхъ не опускали ни одного случая, чтобы не вывести изъ него христіанскаго наставленія. Такъ, призывая почтить память преподобнаго, они убѣждали своихъ слушателей и читателей подражать ему въ своей жизни и долго останавливались на этихъ примѣрахъ изъ жизни святого, которые касались вопросовъ времени, чтобы похвалою добродѣтелей святого поразить недостатки современнаго общества и тѣмъ вызвать слушателей къ исправленію. Описаніе жизни строгаго подвижника всегда давало случай похвалить нестяжательность. Описаніе жизни князя или инока, вышедшаго изъ княжескаго боярскаго рода, давало составителю случай говорить о ничтожности внѣшней мірской славы предъ славою небесною, – объ обязанностяхъ великаго князя къ церкви и государству, обличать своеволіе бояръ, какъ напримѣръ, въ житіи св. Михаила Клопскаго и пр. (Прав. собесѣдн. 1859, II, III). Отсюда можно сдѣлать смѣлое предположеніе, что житія святыхъ служили прежде тѣмъ, что теперь у насъ извѣстно подъ именемъ „системы нравственнаго богословія", понимаемой въ самомъ широкомъ смыслѣ. Вѣдь и составители руководствъ по нравственному богословію, которое въ видѣ системы существуетъ у насъ только съ половины XVIII вѣка, естественно въ изложеніи нравственнаго ученія пользовались житіями святыхъ, писаніями подвижниковъ благочестія и т.п., хотя, правда. въ погонѣ за систематизированіемъ, упускали изъ виду самое главное – то, что нравственная жизнь христіанина есть какъ бы органическое цѣлое, развивающееся изъ одного усвоеннаго душѣ начала – духа Христова, благодати Божіей, дѣйствующей въ возрожденномъ человѣкѣ и что многія обязанности, на самомъ дѣлѣ не суть обязанности, а чувства, неизбѣжно появляющіяся въ душѣ при извѣстномъ ея состояніи, отчего и не получалось психологическаго элемента въ руководствахъ по нравственному богословію, и внутреннее изображеніе жизни облагодатствованнаго человѣка въ нихъ отсутствовало, т.е. какъ она зарождается, развивается и укрѣпляется при помощи богодарованныхъ средствъ, разнообразится, при единствѣ внутренняго основанія по разнымъ обстоятельствамъ и отношеніямъ, имѣетъ свои переходныя ступени отъ совершенства къ совершенству, такъ же какъ и уклоненія къ злу [1].

Но современная западная наука или вовсе не касается житій святыхъ или, еще хуже, относится къ нимъ сомнительно. Сомнительность въ исторической достовѣрности житій святыхъ съ запада прокралась и въ наше современное цивилизованное общество. Западная наука въ ученіи о святыхъ, какъ извѣстно, со временъ Лютера порѣшила, что необычайное въ жизни святыхъ излишне, ихъ подвиги для спасенія не нужны, а все чудесное въ ихъ жизни – сомнительно и представляетъ не болѣе не менѣе, какъ легенду.

Разсмотримъ вкратцѣ положенія нѣмецкихъ ученыхъ. Они, во первыхъ, относятся недовѣрчиво къ необыкновеннымъ подвигамъ угодниковъ Божіихъ.

Но развѣ библейскіе святые не были необыкновенными подвижниками (напр. Моисей постился сорокъ дней, пророкъ Илія, Іона тоже были великіе постники), извѣстно, что они скитались въ необитаемыхъ мѣстахъ, пустыняхъ (прор. Илія), вели странный образъ жизни (пророки) и пр., и развѣ не заповѣ далъ Іисусъ Христосъ всѣмъ ищущимъ царства небеснаго идти къ нему узкимъ путемъ и прискорбнымъ, путемъ самоотверженія, креста и страданій, ясно возвѣщая, что широкій путь самоугожденія ведетъ человѣка въ вѣчную погибель.