Юродство и столпничество - [11]

„Юродство выше и мученичества (стр. 13), потому что оно есть всегдашнее мученичество; сколько требуется терпѣнія, Сколько нужно бдительности надъ собою, чтобы, находясь среди бурныхъ волнъ житейскаго моря, постоянно сохранить душу и тѣло чистыми отъ грѣха (стр. 14). Юродивые – крестоносцы по преимуществу, такъ какъ они по доброй волѣ изъ любви къ Богу несли самый тяжелый крестъ (стр. 15).

Заключеніе введенія составляетъ отвѣтъ на вопросъ – всегда ли юродивые считались и считаются истинными подвижниками и какъ учитъ он ихъ св. Церковь (стр. 15 – 18).

Въ 1-ой главѣ авторъ занимается выясненіемъ вопроса – заповѣдуется ли подвигъ „юродства" словомъ Божіимъ – и при свѣтѣ текстовъ Библіи (Лев. XIX, 2; Мѳ. V, 48; 1 Петр. I, 15, 16; 1 Кор. VII, 7, XII, 7 – 11: Ефес. IV, 13 – 16) приходитъ къ тому выводу, что какъ степени совершенства многоразличны, такъ и ведущіе къ совершенству пути разнообразны, необходимо только, чтобы были вѣрны они духу христіанства въ своемъ исходномъ пунктѣ и въ достиженіи конечной цѣли, а отсюда и подвижничество, не предписываемое священнымъ Писаніемъ, но согласное съ его духомъ, имѣетъ такое же нравственное достоинство, какъ и заповѣдуемый Писаніемъ образъ жизни (стр. 19 – 21). Переходя, далѣе, ко времени и условіямъ. благопріятствовавшимъ появленію подвижничества въ христіанствѣ, о. Ковалевскій находитъ начатки его въ ветхомъ завѣтѣ, „но примѣры его были рѣдки, и не смѣлы, потому что подвижничество было выше нравственнаго состоянія ветхозавѣтнаго человѣка, и только христіанство придало ему истинный смыслъ, сообщило ему новую силу и жизненность" (стр. 21). Сказавъ нѣсколько словъ о произвольныхъ обѣтахъ, указываемыхъ въ Евангеліи – нестяжательности, дѣвствѣ, послушаніи, – авторъ долго останавливается на обѣтѣ монашества, знакомитъ читателей съ исторіей возникновенія этого вида подвижничества (стр. 23) и съ значеніемъ иноческихъ уставовъ преподобнаго Пахомія, гдѣ находятся черты, характеризующія подвигъ „юродства"; напр. 17-е правило: „возненавидимъ міръ и все, что въ мірѣ; возненавидимъ и всякій тѣлесный покой; отвернемся отъ самой жизни, да Богови жить возможемъ", 19-е: „будемъ алкать, жаждать, наготствовать, бдѣнно бодрствовать и изъ глубины сердца воздыхая, проливать слезы во время псалмопѣній и молитвъ" (стр. 25): – св. Кассіана, у котораго въ 41-й главѣ имѣются предписанія съ ясными намеками на „юродство": „среди братства будь, какъ глухой, слѣпой, нѣмой и буій"; но подъ буйствомъ, какъ оказывается и какъ видно изъ дальнѣйшихъ словъ о. Ковалевскаго, св. Кассіанъ разумѣетъ не мнимое безуміе, а иноческое послушаніе; поясняя апостольское изреченіе „буій" (1 Кор. III, 18), св. Кассіанъ говоритъ: „не разбирай и не обсуждай ничего изъ того, что тебѣ будетъ приказано, но со всею простотою и вѣрою всегда изъявляй послушаніе, то только почитая святымъ, спасительнымъ и мудрымъ, что указываетъ тебѣ законъ Божій или опытность старца" (стр. 26), – преп. Ефрема Сирина, который въ своемъ „наставленіи монахамъ", между прочимъ, говоритъ: „сподобившіеся достигнуть добродѣтелей христіанскихъ, въ удовольствіи и духовномъ услажденіи, съ радостію и веселіемъ, по блаженной надеждѣ воскресенія, безъ умышленія готовы, или лучше сказать признаютъ для себя вожделѣннымъ, быть въ наготѣ, въ голодѣ, терпѣть всякое злостраданіе ради Господа, подвергаться ненависти, безчестію, зловѣрію, бичеванію, стать какъ-бы отребіемъ міра сего и, наконецъ, быть распинаемыми и принимать на себя всякое „юродство" (стр. 28).

Такимъ образомъ, происхожденіемъ своимъ подвигъ „юродства" обязанъ Востоку, этому главному и лучшему разсаднику высокой иноческой жизни, на что указываютъ и вышеприведенныя прямыя предписанія древнихъ иноческихъ уставовъ.

Заключительный отдѣлъ 1-й главы (стр. 29 32) составляетъ указаніе существенныхъ чертъ „юродства" въ посланіяхъ святаго апостола Павла къ Коринѳянамъ и въ то же время служитъ переходомъ ко ІІ-й главѣ, гдѣ на стр. 32 38 о. Ковалевскій при помощи толкованій Златоуста и епископа Ѳеофана текстовъ I посланія къ Коринѳянамъ III, 18 и IV, 10 старается опредѣлить „буйство", „юродство", которое, по словамъ Златоуста, есть смиреніе помысловъ, очищеніе ума отъ внѣшняго ученія (стр. 32). Самостоятельнаго же опредѣленія „буйства" не дается о. Ковалевскимъ.

Слѣдующія страницы книги (38 42) заняты очень длинною рѣчью объ отношеніи человѣческаго разума къ божественному откровенію, какъ источнику истинной мудрости, объ обязанностяхъ христіанина заботиться о просвѣщеніи ума свѣтомъ Христовой истины, о значеніи въ душѣ человѣка чистаго христіанскаго разума (стр. 42 47), о великой трудности сохранять разумъ отъ земныхъ привязанностей и о средствахъ къ достиженію богомыслія по ученію св. Макарія Египетскаго и блаженнаго Ѳеодорита Кирскаго (стр. 47 – 53). Послѣ такого отдѣльнаго. не имѣющаго прямого отношенія къ вопросу о „юродствѣ", которое ни разу не упоминается на протяженіи 15 страницъ, – разсужденія объ умѣ, авторъ сразу приступаетъ къ частнѣйшимъ выясненіямъ стремленія св. юродивыхъ къ Богу, умъ которыхъ (юрод.) постоянно былъ занятъ Богомъ и служилъ имъ руководителемъ, указателемъ и наставникомъ въ выборѣ средствъ къ сохраненію и утвержденію въ себѣ даровъ благодати Божіей. Такими средствами для размышленія служили всѣ зрѣлища переплетающихся человѣческихъ отношеній, побуждая св. юродивыхъ стремиться къ высшей духовной жизни, заставляя ихъ забыть себя и все земное, – что естественно вызывало безпорядокъ въ ихъ внѣшней жизни, вовсе отрѣшиться отъ узъ чувственности, всего себя и вся благая міра принести въ жертву Богу, чтобы тѣмъ совершеннѣе жить для него, быть чистымъ орудіемъ воли Божіей, ссвершеннымъ органомъ жизни божественной (стр. 53 – 57). Выяснивъ естественность отношенія св. юродивыхъ къ разуму и показавъ, что они отрѣшались ума только во внѣшней жизни, авторъ для большей очевидности нравственной важности подвига „юродства", далѣе, рѣшаетъ вопросъ сообразно-ли съ духомъ христіанства вообще и въ частности съ природою человѣка, какъ разумно-чувственнаго существа, отверженіе отъ ума въ томъ видѣ, въ какомъ оно замѣчается въ юродивыхъ? Отвѣты на эти вопросы даны Сладкопѣвцевымъ въ „Духовной бесѣдѣ" за 1860 г. т. X, стр. 373 375, и о. Ковалевскій воспользовался только готовыми данными, что „образъ жизни юродивыхъ, несогласный съ жизнію по обыкновенному порядку, имѣетъ свое основаніе въ природѣ нашего духа и вполнѣ согласенъ съ нравственнымъ закономъ, потому что, если бы можно было понять нашу природу и уразумѣть ея законы и требованія и по нимъ опредѣлить свое достоинство и назначеніе, измѣривъ глубину, въ которую мы ниспали, то, можетъ быть, увидѣли бы, что „юродство", по непреложнымъ законамъ нашего духа, есть одно изъ дѣйствительнѣйшихъ средствъ, которыми человѣкъ можетъ пользоваться при возстаніи отъ паденія", и Покровскимъ въ его учебникѣ по нравственному богословію, откуда о. Ковалевскій заимствовалъ опредѣленіе „юродства", какъ отрицательнаго способа представленія нравственнаго идеала въ жизни (стр. 57 – 62, ср. учебн. Покровскаго стр. 203 – 204).