Юродивый - [66]

От усилий я немного согрелся, во всяком случае, наружная дрожь ушла куда-то внутрь. Не отогревались только ноги, но это были частности. Все это время, мы с ней не разговаривали, было не до того. Похоже, что и Марфа немного отошла. Во всяком случае, она открыла глаз и, не поднимая головы, наблюдала, что я с ней вытворяю. Теперь, по-хорошему, нам нужно было лечь вместе, обняться и так отогреваться. Однако я поймал себя на том, что уже ощущаю под ладонями, не просто человеческое тело, а тело женское, причем желанное, и невольно, дольше чем нужно, задерживаюсь на его отдельных местах, уделяя им больше внимания, чем другим. Потому пойти на такой радикальный обогрев как тесные объятия, не рискнул.

— Ну, как ты, согрелась? — спросил я, оставляя в покое девичью грудь.

— Да, спасибо тебе, — ответила она.

— Теперь нужно затопить очаг и высушить одежду. Теперь ты сама разминайся, а я пойду выжму платье.

Я выскочил наружу как был — голым. Уже совсем рассвело. Дождя пока не было, но день обещал быть таким же сереньким и холодным как предыдущий. В средней полосе такое бывает весной и ранней осенью, когда вдруг кончается тепло, и несколько дней подряд стоят холода. Лошадь со всей поклажей, которую на нее нагрузил Гривов, и которую я еще не успел осмотреть, мирно щипала траву. Полкана видно не было, он опять куда-то исчез. Ежась от холодного ветра, я принялся выкручивать наши тряпки. Потом развесил их возле избушки на кустах.

Наше жилье как изнутри, так и снаружи, выглядело маленьким, примитивным и заброшенным. Избушка была примерно три на два с половиной метра, с односкатной крышей, обложенной дерном. Невдалеке оказалось еще одно такое же жилище. Из его дверей на меня с интересом смотрел Полкан.

Заниматься собакой времени не было. Пока я выжимал и развешивал одежду, опять замерз. Потому, сняв со спины лошадки вьюк, бегом вернулся в хижину. Марфа свернувшись клубком и зажав сложенные лодочкой руки между бедер, лежала на боку. Теперь, когда рассвело, я старался на нее не смотреть. Не из скромности или добропорядочности, а оберегая собственную нервную систему от ненужных волнений.

— Пока нет дождя, пусть платье сохнет на ветру, — сказал я, опуская на стол два вьючных мешка. — Сейчас посмотрю, что у нас есть…

Девушка ничего не ответила.

Я развязал веревки. Из одного мешка торчал эфес моей сабли. В нем же я нашел свою переметную суму и остальное оружие: драгоценный трофейный саадак с луком и колчаном.

Еще Гривов каким-то образом смог раздобыть мне два десятка русских стрел и пополнил ими пустой колчан.

Во втором мешке оказалась пшеничная крупа крупного помола и мешочек с солью. Какое-то время на этой еде мы могли продержаться.

— Что там? — спросила девушка. Похоже, что вместе с теплом к ней вернулся интерес к жизни.

— Крупа и оружие, — ответил я. — Сейчас расщеплю одну стрелу на лучины и попробую развести огонь.

Как ни жалко мне было лишаться стрелы, необходимой для обороны и охоты, другого выхода не было. Никакого сухого топлива, способного загореться от тлеющего трута, тут найти было невозможно.

— Пойду собирать хворост, — сказал я, по-прежнему не глядя на девушку.

— Я тебе помогу, — вдруг сказала она, вставая с лавки.

— Не нужно, снаружи слишком холодно. Ты лучше посмотри, в каком горшке можно сварить кашу, — сказал я, разглядев под Марфиной лавкой несколько закопченных глиняных горшков.

— Хорошо, — тотчас согласилась она. — Только ты быстрее, а то мне здесь одной страшно.

— Страшно? Да здесь же кроме нас с тобой нет ни одной живой души!

— Все равно страшно, — ответила она, наклоняясь, что бы вытащить из-под лавки горшок.

Я посмотрел на нее сзади, схватил со стола кинжал и стремглав выскочил наружу.

Глава 15

К обеду наш упорный, неустанный труд принес свои первые сладкие плоды. В избушке стало тепло, в горшке, обложенном угольями, томилась каша, досыхала разложенная на лавке одежда, а мы с Марфой, как Адам и Ева до грехопадения, сидели рядышком, интимно касаясь плечами.

Спутница, после того как отогрелась и отдохнула, окончательно пришла в себя. Мы обсуждали коварные происки неведомых врагов и строили планы на будущее. Говорила в основном девушка, придумывая, как тут лучше и комфортнее устроиться. Я долго оставаться на болоте не собирался. Мне нужно было только несколько дней, чтобы залечить рану на голове и набраться сил. После этого я намеревался тайно проникнуть в село и разобраться с коварным Кошкиным. Однако делиться реваншистскими планами с Марфой не спешил. Женщины, как правило, не выносят мужскую агрессию и предпочитают оканчивать конфликты миром.

После бессонной ночи, тяжелого перехода и хозяйственных непрекращающихся хлопот, я вымотался и, слушая Марфину болтовню, откровенно клевал носом.

— …я так и не поняла почему? — спросила она и прямо посмотрела на меня.

Я проснулся, и переспросил:

— Что ты не поняла?

— Почему он все время меняется?

— Кто меняется?

— Ну, вот он, твой отросток, — показала она взглядом. Хорошо хоть не пальцем.

Вообще-то смутить меня не очень просто, но Марфе это удалось. Это говорит о том, что голые мужчины более уязвимы, чем нагие женщины.