Юрколлегия разыскивает... - [11]

– Постойте, – нерешительно сказал Семин, – может быть, отменим обед? Заберем закуску в номер, возьмем еще. – Он щелкнул пальцем по бутылке. – Маленький банкет!

Мужчины посмотрели на Марину.

– Дама решает. – Миронов опять поклонился.

– Согласна, – Марина поднялась из-за стола, – но, раз банкет, мне необходимо переодеться.

Семин тоже встал.

– Я провожу Марину Сергеевну и распоряжусь в отношении спиртного, а вы обеспечьте доставку этого хозяйства. – Он показал на стол. – У кого собираемся?

– Безразлично, давайте у меня, – сказал Зотов и остановил пробегавшую официантку. – Машенька, вы знаете, что я вас люблю?

– За стол мы можем быть спокойны. – Семин взял Марину под руку и пошел к выходу.

Пересекая холл, Марина увидела милиционера, который о чем-то разговаривал с Виктором. Заметив Семина и Марину, милиционер замолчал, и Марина чувствовала на себе его взгляд, пока они не повернули за угол.

– Прекрасно, что на свете существует милиция, – весело сказал Семин.

– Почему?

– Представьте, вдруг милиционеры исчезнут? С кем мы, мужчины, будем сравнивать себя, доказывая красивой женщине, – Семин снял с доски ключ от номера, – свой высокий интеллектуальный уровень?

– Вы сегодня веселы, Валентин Петрович.

– Скажите, о ком тогда говорить с водителем такси, задабривая за короткий маршрут? – Семин открыл дверь номера. – Прошу!

– Идите, болтун! – Марина переступила порог. – Я буду готова через десять минут. Вы зайдите за мной.

– Марина Сергеевна, вы знаете, что такое перфорация? – спросил Семин и прислонился к дверному косяку. Лицо у него было лукавое и задумчивое одновременно.

– Фильм-то наградили? – Марина пыталась понять вопрос. – Нет, а что?

– Перфорация, – Семин поднял указательный палец, – маленькие квадратные дырочки на киноленте.

– Как?

– Вот именно. – Семин привлек Марину и быстро поцеловал в висок. – Только вы меня не выдавайте! Договорились? Через десять минут я буду у вас.

Марина проводила взглядом быструю ловкую фигуру Семина и медленно закрыла дверь.

Семин зашел к себе в номер, включил электробритву и, присев на кровать, стал на ощупь бриться. Он немного волновался, не хватало уверенности, что ход со слепым принят полностью. Неужели налетел на классного профессионала? А может, и не он? Нервы? Конечно, он! Повезло, что обнаружил сразу. Ошибся, голубчик, тогда в разговоре с Мариной он ошибся.

Семин дернул шнур и бросил бритву на кровать.

А если он разгадал? Зачем я предложил собраться? Отменить? Сказать, что тороплюсь, и отменить? Но если он во мне сомневается, то будет только хуже, и тогда провал. Все полетит к чертям!

Он встал, поправил постель, оглядел себя в зеркало, проверяя, не выпирает ли из-под куртки пистолет, и, оставшись доволен, быстро вышел в коридор. Семин не любил носить оружие, считая, что лучшее оружие – выдержка и сообразительность, но сегодня изменил своему принципу.

Он зашел за Мариной, и через минуту они уже входили в номер Зотова.

– Я забыл про спиртное, – сказал Семин, оглядывая стол.

– И прекрасно, – ответил Зотов, подвел Марину к креслу и подвинул ей столик с пепельницей и сигаретами. – Я заказал бутылку коньяку, а не хватит – спустимся в буфет.

В номер вошел Миронов. Его трудно было узнать: темный в полоску костюм, белая рубашка, безукоризненно завязанный галстук преобразили нескладного и смешного человека. Семин пригляделся и понял, что дело не только в одежде, актер иначе держался, двигался ловко и изящно, пропали ехидно-глупая улыбка и ищущий взгляд.

– Это я понимаю! – воскликнула Марина. – Сергей Иванович, сегодня вы мой кавалер. Сегодня и завтра, и пусть эти невыносимые зазнайки уезжают.

– Мы уезжаем вовремя, Валентин Петрович, – сказал Зотов, пропуская Миронова, который подошел к Марине и поцеловал руку.

– Я все-таки актер, черт возьми. Хотя некоторые и ловят меня на перфорации. – Он подмигнул Семину.

– Что? – спросил Зотов. – Не понял, почему вы все смеетесь?

– Не вмешивайтесь в личную жизнь, Михаил Алексеевич, – Миронов сел, – даже врачам вашего профиля не положено все знать.

– Если не положено... – Зотов пожал плечами. – Давайте обедать.

Стол поставили перед креслом, на котором сидела Марина. Миронов и Семин заняли стулья, а для себя Зотов подвинул тахту. Впрочем, это было излишне, так как он почти не присаживался. Зотов мало ел и совсем не пил, как хозяин дома, он следил за тарелками и рюмками гостей, убирал грязную посуду, успевал незаметно вытряхнуть пепельницы, проветрить комнату и заказать кофе. Делал он все быстро и сосредоточенно, казалось, не думая ни о чем, кроме удобства гостей. Он успевал участвовать и в общем разговоре, но Семин видел, что Зотов все делает чисто автоматически и, несмотря на быстрые и ловкие движения, а может быть, именно благодаря им, думает о чем-то своем. Семин тоже почти отключился от застольного разговора и стал следить за Зотовым внимательнее. Тот часто отходил от стола без видимой надобности, на шутки реагировал с опозданием, улыбался рассеянно и часто хмурился. При этом его широкое скуластое лицо становилось угрюмым. Создавалось впечатление, что он чего-то напряженно ждет.

Семина не обманывали ни некоторая заторможенность Зотова, ни его мягкие, почти женские движения. Под свободным пиджаком угадывалось тело классного спортсмена с отменной мускулатурой и реакцией.