Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний» - [17]

Шрифт
Интервал

Телефон. Разговор с вождем. Через пять минут он будет.

Не расходиться. Сейчас приедет вождь. Вот вам список труппы.

Все готовы. Хорошо, сейчас.

Идет в уборную. Хочет посмотреть, есть ли тетрадка.

Приехал вождь.

Разговор с вождем.

Надо ехать.

Я довезу вас до вокзала.

Сейчас, сейчас, я только переоденусь.


Вождь, осматривая кулисы, находит листок. Насчет пожарной безопасности. Читает: «Список благодеяний». Уходят.

Что делать? Я упаду в обморок.

Скажи, чтоб не ждали, что мне дурно, скорей.

Та убегает. Та смотрите чемодан. Видит, что та тетрадка целая.

Те возвращаются с Орловским.

Что случилось?

Ничего, уже прошло. Езжайте. Это неудобно, ехать с наркомом, перед рабочими и труппой. Скажите, что это неудобно.

Нельзя заставлять его ждать.

Убегает.

Ну, я так поеду, в поезде переоденусь, стаскивает ботфорты, надевает пальто.

Я сожгла эту тетрадку.

До свидания. Ты сожгла список благодеяний.

358. 2. 71. Л. 40

Этот кусок разработать в духе двух женщин, одна завидует, другая поклоняется[68].

358. 2. 71. Л. 22

1. Слух.

2. Пародия.

3. Ссора с директором. Унижение Маши.

4. Разговоре мужем. Поклонение Лизы.

5. Приход вождя.

358. 2. 69. Л. 15
«Список благодеяний»
Трагедия

(Здесь, в начатом и брошенном списке действующих лиц, есть Сапожков, Ибрагим, Славутский — персонажи «Сцены в общежитии» — и Чаплин. — В.Г.)


Сценарий.

1 сцена.

В первой сцене выясняется, что артистка Елена Николаевна Гончарова (Леля) собирается ехать за границу. Ее радость по поводу того, что она едет, предвкушение. Рассуждения о том, что такое новый мир и что такое Европа. Европа — это призрак родины, это все то, чего лишен человек здесь. Тема Чаплина. О двух душах, двух существованиях, о двух тетрадках. Сцена с яблоками. Приход делегации. Разговор с подругой. Конечно, не еду. Перед Чаплином.


2-я сцена.

Вторая сцена происходит во сне, где тетрадку находят и читают Баронский, Дуня, Тихомиров. К стенке. Она говорит, что есть еще другой список.

358. 2. 69. Л. 7

Сцена первая — яблоки.

Сцена вторая — обнаружение тайны.

Сцена третья — финальная — театр.

За границей.

Чаплин. Она начинает путь сначала. Платье. Продаст дневник. А может быть, Чаплин и хочет ее видеть, купить дневник, и когда она дневник продала, Чаплин стал нищим. Или другое. Крах лучшего человека — …

Тут есть актриса, которая и т. д.

Собственно говоря, две фигуры: покупатель дневника и Чаплин.

Все время разрабатывать идею блуждающих понятий.

Между каждой вещью, которую я вижу, стоит стекло будущего. /От/ того так холоден и не осязаем мир.

[О частях речи.] Нет глаголов настоящего времени. Все либо было, либо будет.

Я еду искать глаголы настоящего времени.

358. 2. 69. Л. 13

«У меня есть потребность выстрелить!»


У нее только список благодеяний.

У Чаплина только список преступлений.

358. 2. 73. Л. 19

Чарли Чаплин. Он чувствует гибель мира.

358. 2. 72. Л. 30

Мещанин, собственность, волшебство, радость от Европы.

358. 2. 74. Л. 30

Я выйду замуж за Махно[69].

Что-нибудь о Махно.

Как страшно, что живет Махно.


Точный план работы.[70]

К 9 иметь законченную сцену второго действия (Долгопятов[71]).

К 10 2 сцену — Мюзик-холл, Гермафродит.

К 11 1 сцену 3 действия — Долгопятов, Чаплин.

К 12 2 сцену 3 действия — съезд безработных.

К 13 финал — оркестр безработных.

К 14 сцену с выстрелом.

К 15 Пролог, поправки.


Приехавши за границу, она послала письмо Альберту Эйнштейну, в кафе, где он бывает. Письмо попало в руки повара, эмигранта, бывшего адвоката, который пописывает в белогвардейской газетке. Он приходит к ней и выдает себя за переводчика. Назначает ей свидание в этом же кафе. В кафе происходит разговор, из которого выясняется, что она попала в руки репортера газетки.

В полпредстве готовятся к вечеру. Репетиция. Она приходит. Появляется посол с газетами, уже напечатаны ее сведения. Она бьется у дверей.

Она в театре. Падает в обморок.

Она хочет убить Татарова.

Седая.

Чаплин из ящика.

Финал.

358. 2. 69. Л. 12

<…>.

1. Театр. Гамлет. Записки.

2. Сцена с яблоками.

3. За границей. Приходит сотрудник полпредства. Приглашает ее сделать вечер. Она кается, мирится. Но оказывается, что она уже закинула удочку. Приходит Долгопятов. Федотов, возмущенный, уходит. Она в обмороке. Он ушел? Ушел тот? Почему же вы его не задержали? Мадам Македон читает письмо. Мне не надо писем. Однако берет. Я буду завтра богата. Я поеду в Ниццу.

4. Приходит к Долгопятову с обоими списками. Сперва продает. Много денег требует. Он говорит, что вы с ума сошли. Тогда она: Как? Ни за какие! Ни за сто тысяч! Я шучу. Разрывает. Потом хочет вспомнить. Вспоминайте! — Я не могу вспомнить ни одного преступления. Нам не о чем говорить.

Уходите. Уходит. Домой!

5. Она в полпредстве. Сегодня в утренних газетах появилось интервью с вами. Вы предательница. Показывают. Она в ужасе. Разве я могла бы так написать. Разве это моя душа. Я смою пятно, я убью Долгопятова.

6. Она идет убивать Долгопятова. Он уехал в Ниццу. Значит, мне надо немного денег на дорогу. Ага, я заработаю в Мюзик-холле.

7. Театр. Ее выбрасывают. И нет прощения. Я никому не нужна. Я пойду пешком в Ниццу.

8. Дорога. Украла яблоки. Ее хотят бить. Ажаны. Чаплин из ящика. Безработные. Финал.


Еще от автора Виолетта Владимировна Гудкова
Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930

В начале XX века театр претерпевал серьезные изменения: утверждалась новая профессия – режиссер, пришло новое понимание метафорического пространства спектаклей, параллельно формировалась наука о театре. Разрозненные кружки и объединения пишущих о театре людей требовали институционализации, и в 1921 году на основе Государственного института театроведения была организована Театральная секция Российской академии художественных наук. Эта книга – очерк истории ее создания, нескольких лет напряженной работы – и драматической гибели в месяцы «великого перелома».


Рождение советских сюжетов. Типология отечественной драмы 1920–х — начала 1930–х годов

Книга о формировании советского сюжета в российской драме 1920-х — начала 1930-х годов основана на обширном материале малоизвестных и забытых отечественных пьес. Увиденные глазами современного исследователя, эти яркие и острые тексты представляют выразительный историко-культурный срез российской жизни тех лет, её конфликтов и героев, теснейшим образом связанных с реалиями нашего сегодняшнего дня.


Рекомендуем почитать
Из Пинтера нам что-нибудь!..

Предисловие известного историка драмы Юрия Фридштейна к «Коллекции» — сборнику лучших пьес английского драматурга Гарольда Пинтера, лауреата Нобелевской премии 2005 года.


Петербург.  К вопросу влияния на творчество братьев Стругацких

Анализируются сведения о месте и времени работы братьев Стругацких над своими произведениями, делается попытка выявить определяющий географический фактор в творческом тандеме.


Русский Амаду, или Русско-бразильские литературные связи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


В лабиринтах детектива

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Как работает стихотворение Бродского

Предмет этой книги — искусство Бродского как творца стихотворений, т. е. самодостаточных текстов, на каждом их которых лежит печать авторского индивидуальности. Из шестнадцати представленных в книге работ западных славистов четырнадцать посвящены отдельным стихотворениям. Наряду с подробным историко-культурными и интертекстуальными комментариями читатель найдет здесь глубокий анализ поэтики Бродского. Исследуются не только характерные для поэта приемы стихосложения, но и такие неожиданные аспекты творчества, как, к примеру, использование приемов музыкальной композиции.


Толкиен. Мир чудотворца

Эта книга удивительна тем, что принадлежит к числу самых последних более или менее полных исследований литературного творчества Толкиена — большого писателя и художника. Созданный им мир - своего рода Зазеркалье, вернее, оборотная сторона Зеркала, в котором отражается наш, настоящий, мир во всех его многогранных проявлениях. Главный же, непреложный закон мира Толкиена, как и нашего, или, если угодно, сила, им движущая, — извечное противостояние Добра и Зла. И то и другое, нетрудно догадаться, воплощают в себе исконные обитатели этого мира, герои фантастические и вместе с тем совершенно реальные: с одной стороны, доблестные воители — хоббиты, эльфы, гномы, люди и белые маги, а с другой, великие злодеи — колдуны со своими приспешниками.Чудесный свой мир Толкиен создавал всю жизнь.


Республика словесности

Франция привыкла считать себя интеллектуальным центром мира, местом, где культивируются универсальные ценности разума. Сегодня это представление переживает кризис, и в разных странах появляется все больше публикаций, где исследуются границы, истоки и перспективы французской интеллектуальной культуры, ее место в многообразной мировой культуре мысли и словесного творчества. Настоящая книга составлена из работ такого рода, освещающих статус французского языка в культуре, международную судьбу так называемой «новой французской теории», связь интеллектуальной жизни с политикой, фигуру «интеллектуала» как проводника ценностей разума в повседневном общественном быту.


Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.


Языки современной поэзии

В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.


Другая история. «Периферийная» советская наука о древности

Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.