Юрий Дружников в поисках ангелов - [3]

Книга Дружникова помогает нам осознать, какую роль в жизни тоталитарного государства играла ложь. В своем знаменитом обращении к обществу Солженицын призывал "жить не по лжи". Отказ от участия в ней он считал формой сопротивления насильно навязываемому образу жизни. Автор романа "Ангелы на кончике иглы" показывает, что в жизни журналистов ложь лежала в основе деятельности, все одобряли это как метод работы. Этические факторы не служили препятствием, журналисты партийной газеты в огромном большинстве неспособны к размышлениям о морали. Для них ложь была правдой, а немногие, понимавшие это, находили прибежище в цинизме. Некоторые пытались писать правду, но она не востребовалась.

Для большинства журналистов важна тактика, чутье, что и как писать, чтобы хорошо вести пропаганду и добиваться благосклонности властей. Таким острым профессиональным нюхом отличается главный редактор газеты Макарцев, но и его в конце концов подводит принятая тактика. Творчество журналистов концентрировано вокруг дилеммы: можно -- нельзя, а боязнь идеологической ошибки парализует. Внутренняя цензура заставляет тщательно проверять в тексте не только пласт основных значений слов, нужно также учитывать подтекст, чтобы не возникали неконтролируемые ассоциации. Дружникову удается замечательно проиллюстрировать технологию лжи, ярко показать лживость и продажность журналистов.

Идеологические соображения и чувство опасности приводили к тому, что журналистская среда, как и все советское общество, состояла в большинстве своем из людей о двух индивидуальностях, полностью противоположных друг другу, проявлявшихся в работе и в частной жизни: первая приспособлена к жизни официальной, требуя постоянного самоконтроля, вторая пользовалась видимостью свободы. Таким образом, друг на друга накладывались два варианта человека: "гомо советикус" и "гомо абскондитус". Необходимость маневрировать между двумя зонами постепенно приводила к социальной шизофрении.

Пресса была одним из важных орудий осуществления власти, подвергаясь двойному контролю: органов партии и государства, сотрудничавших, впрочем, между собой. Главного редактора назначал Центральный Комитет, и ни один номер газеты не мог выйти в свет без утверждения отделом печати ЦК. Макарцеву приходилось часто там бывать -- для него это была обязанность и одновременно честь, продвижение по номенклатурной лестнице. "Кто не бывал в коридорах ЦК, тот не может до конца понять наше общество", -- написал А.Зиновьев в своей книге "Светлое будущее". В дружниковском романе "Ангелы на кончике иглы" в Большом доме властвует Худощавый, который стремится всегда оставаться в тени. Это --главный идеолог Суслов.

Главный редактор Макарцев, человек приближенный к Суслову, любил, когда его хвалили на совещаниях в ЦК. "В таких действиях, -- пишет Дружников, -была особая радость: в любых обстоятельствах всегда поступать, как нужно партии, хотя ты лично можешь с чем-то и не согласиться, даже считать иначе. Да, иначе, поскольку ты не машина, а живой член партии. Но, конечно, не согласиться в душе, не высказывая этого. Поступить ты обязан так, как считает партия. Тут-то и коренится разница между ленинской принципиальностью и принципиальностью абстрактной, аполитичной совестливостью". Несмотря на это, Макарцеву приходилось покорно выслушивать в отделе пропаганды критику за ошибки в идеологической борьбе.

В "Ангелах на кончике иглы" появляется также главный советский вождь. В книгах о той действительности, претендующих на полное, учитывающее все сферы жизни описание, руководители партии и правительства фигурируют часто, хотя показаны бывают по-разному: в тональности серьезной, пугающей своей чудовищностью, или в сатирическом, гротескном свете. Достаточно вспомнить портреты Сталина в книгах Солженицына, Войновича, Зиновьева. Появляется вождь и в книге Дружникова, в реминисценции биографии одного из героев. Сталин лишен священного ореола: подчеркнут комплекс низкого роста, упомянуты сросшиеся второй и третий пальцы левой ноги. В коротком эпизоде мы видим и Хрущева.

Как и Суслов у Дружникова, Брежнев не назван по фамилии, писатель подобрал ему псевдоним "Человек с густыми бровями", благодаря которому идентификация безошибочна. Представляя же вождя, автор использовал сатирически-гротескный вариант, сознательно отвергающий сакрализацию. Издевательски звучит сцена импотентологической терапии, где писатель сочетает насмешку с приемом снижения. Нельзя здесь не вспомнить о "Зияющих высотах" Зиновьева, где в футурологической утопии заправилы должны быть избавлены от болезней и достигать наивысшей степени сексуальной потенции.

В более зловещем свете, чем партийные вожди, описаны органы госбезопасности. В образе Кегельбанова изображен Андропов, -- Дружников напоминает о его "заслугах" в подавлении венгерского восстания. Политическая полиция расширила контроль на все области жизни, в том числе и на прессу, хотя пресса была под надзором ЦК. В связи с грозящей идеологической диверсией, стимулом которой стали события 1968 года в Чехословакии, КГБ усиливает надзор за обществом. Самым опасным врагом становятся создающие и распространяющие самиздат оппозиционеры, -- они уже свободны от вируса страха. Они отдают себе отчет, что ложь охватывает и пронизывает всю жизнь, что вместо правды провозглашается полуправда или полная липа. Некоторые писатели обращаются к темам и проблемам, на которых лежит идеологическое табу, запрещенным цензурой, к таким, браться за которые не позволяла и самоцензура.