Юрий Андропов: реформатор или разрушитель? - [5]

Для взвинчивания антисоветских настроений контрреволюционные элементы искусно использовали призыв снести монумент Сталина на центральной площади города. Была собрана многотысячная толпа. Один за другим ораторы обрабатывали ее во враждебном СССР духе, а затем были пущены в ход тягачи, подъемные краны, стальные тросы, чтобы свалить статую с пьедестала.

Глумление над поверженным монументом продолжалось несколько часов: на нем прыгали и плясали, отбивали куски металла, а затем, прицепив к двум тягачам, поволокли по главному проспекту. Около полуночи огромная толпа, сопровождавшая поверженный монумент, подошла к посольству СССР и лишь после очередного митинга двинулась дальше.

Теперь и Москва, и власти Венгрии стали убеждаться в обоснованности и прозорливости предупреждений Андропова. Власти Будапешта были в растерянности: по мере роста числа манифестантов и их столкновений с силами охраны порядка характер происходившего на улицах и площадях начал меняться, появились антиправительственные лозунги.

Еще около 18 часов 23 октября первый секретарь ВПТ Э. Гере по телефону лично просил Н. С. Хрущева ввести в столицу для поддержания порядка части Особого корпуса советских войск (они под командованием генерал-лейтенанта П. Л. Лащенко находились здесь согласно договору об образовании Организации Варшавского договора от 14 мая 1955 г.).

Но Хрущев поручил Андропову получить письменное обращение правительства Венгерской республики с просьбой об оказании военной помощи для нормализации обстановки. И такое обращение было подписано премьер-министром А. Хегедюшем за несколько часов до своей отставки, а сменивший его на этом посту И. Надь отказался признать его обоснованность, что стало причиной дальнейшей эскалации напряженности и усиливавшегося кровопролития в Будапеште.

Первый секретарь ЦК ВПТ Гере в радиообращении к народу квалифицировал происходившее как начало контрреволюции и заявил об объявлении чрезвычайного положения в стране, что, однако, не остановило демонстрантов от прямых вооруженных столкновений с полицией и «алашистами» (от «Алаши веделем» — государственная безопасность).

В 20 часов 23 октября начальник Генерального штаба Советских войск маршал В. Д. Соколовский отдал приказ командиру Особого корпуса П. Л. Лащенко о приведении частей корпуса в боевую готовность, а через три часа из Москвы последовал приказ о направлении войск в Будапешт «для оказания помощи правительству ВНР в связи с возникшими в стране политическими беспорядками».

Когда около 4 часов утра 24 октября советские части начали входить в город, «повстанцы» уже завладели арсеналами и захватили в столице несколько ключевых пунктов и важных объектов, в том числе здание Радиокомитета Венгрии, начали бои против правительственных войск, которые не проявляли особой активности в подавлении мятежников, а подчас и переходили на их сторону.

Утром 24 октября на аэродром Секешфехервара, где размещался штаб Особого корпуса, прибыла представительная делегация из Москвы: заместитель председателя Совета министров СССР А. И. Микоян, секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов, председатель КГБ при СМ СССР И. А. Серов и его первый заместитель С. С. Бельченко, первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР генерал армии М. С. Малинин.

И тот, кто и сегодня тиражирует затертые пропагандистские штампы об Андропове как «палаче венгерской революции», добровольно расписывается в собственной некомпетентности и неосведомленности, в распространении ложной информации.

Ибо понятно, что политические решения готовились именно указанной группой, политический вес и влияние каждого из членов которой были несравнимо значимее, нежели у советского посла, являвшегося лишь представительно-связующим элементом в системе межгосударственных отношений, и санкционировались лично Первым секретарем ЦК Н. С. Хрущевым. Роль же Ю. В. Андропова в октябре-ноябре 1956 г. в Будапеште, о чем мы еще скажем далее, имела преимущественно организационно-технический характер.

Андропов не смог даже встретить эту делегацию: еще ночью посол, военный атташе полковник П. М. Цапенко и другие сотрудники посольства, на двух «ЗИМах» направились в аэропорт, но в десяти километрах от Будапешта, в маленьком селении, недалеко от памятника советскому парламентеру Остапенко, были остановлены возбужденной толпой манифестантов… Посол и сопровождавшие его лица вышли из машины, но тут же были окружены.

— Первым на моем пути оказался молодой подвыпивший паренек с непонятно откуда взявшимся огромным портфелем в руках, — вспоминал Андропов. — Я шагнул в его сторону, и парень инстинктивно сделал шаг влево; толпа за ним расступилась, и мы по очень узкому коридору вышли из кольца.

Несколько часов кружным путем делегация пешком возвращалась в посольство.

Еще на аэродроме третий секретарь посольства Владимир Александрович Крючков слышал, как председатель КГБ при СМ СССР Серов докладывал главе советской партийно-правительственной делегации А. И. Микояну, что, мол, посол по молодости преувеличивает опасность — ничего серьезного в городе не происходит.