Юрг Иенач - [3]

Главными причинами Тридцатилетней войны были политические конфликты, которые невозможно было решить на «поле чести». Начиная с XIV века в Европе усиливаются тенденции к национальному объединению и централизации государств, осуществившиеся в Англии, Франции, Швеции, Дании и проявлявшиеся в той или иной степени у всех других народов, в том числе и в раздробленных государствах — в Италии и в Германии. С огромной силой выразил эту тенденцию Никколо Макиавелли, самый тонкий ум этого времени, допускавший любые отступления от норм нравственности во имя торжества объединительных начал в Италии. Идеи Макиавелли, воплощенные в трактате «Государь», его высказывания о Швейцарии не раз цитируют герои Мейера. Они им понятны.

В противовес этой линии национального развития Европы, в XVI веке фантом всемирной, универсалистской империи на некоторое время обрел видимые очертания в монархии Карла V Габсбурга, в которой, по выражению современников, никогда не заходило солнце. Ему были подвластны Австрия, Тироль, Штирия, Каринтия, Крайна, Чехия, Венгрия, а также Нидерланды, Испания с ее территориями в Италии и колониями за океаном, земли Германской империи.

После отречения Карла V от германского престола образовались две ветви дома Габсбургов: австрийская и испанская. В руках австрийских Габсбургов в XVI и XVII веках находилась германская императорская корона. Испания выступала в союзе с Австрией, поддерживая ее стремление к главенству в Германской империи в пику Франции, так как боялась усиления на Рейне по соседству с Нидерландами мощной державы.

Германия оставалась раздробленной. В ней после поражения Крестьянской войны восторжествовали территориальные князья, самыми сильными, кроме дома Габсбургов, были владетели Баварии, Саксонии, Бранденбурга. Франция, превратившаяся к этому времени в сильное абсолютистское государство, пользовалась раздробленностью Германии и преследовала свои политические интересы.

Руководил французской политикой в то время (1624–1643) кардинал Ришелье, провозгласивший тезис о том, что благо государства превыше всего.

Политические противоречия переплетались в этот период с религиозными разногласиями, связанными с победой реформации. Окончательно сложились все три течения в ней. Лютеранство в Германии стало оплотом княжеской власти и усилило княжеский сепаратизм и раздробленность страны, где часть княжеств оставалась католическими, часть — протестантскими. Кальвинизм распространился во всех странах, где победила буржуазия, и стал господствующей религией в Англии, Нидерландах, Скандинавии, а цвинглианство, более радикальное направление в догматике, требовавшее республиканской организации общины верующих, не вышло за пределы Швейцарии, — но там оказало глубокое влияние на борьбу городских низов с патрицианскими родами и земельной аристократией.

Однако события Тридцатилетней войны свидетельствуют о том, что в XVII веке во всех странах государственные интересы ставятся всеми ее участниками выше религиозных разногласий. Выражение Генриха IV «Париж стоит мессы» имели основание повторить многие, и в том числе Георг Иенач. Ришелье, в интересах единства Франции расправившийся с гугенотами и отменивший Нантский эдикт, в Тридцатилетнюю войну поддерживает в целях ослабления Германии протестантских князей в их борьбе против Католической лиги и императора. Этого требуют государственные интересы французского абсолютизма.

В своем романе Мейер очень метко оценивает позицию Франции и других государств и с большим сочувствием относится к судьбе народов, находящихся под чужеземным игом. Он не раз обращается в романе к трагической судьбе Чехии, разгромленной габсбургскими войсками, и совершенно правильно отмечает сходство между Чехией и Швейцарией, безрезультатно добивающимися независимости.

В конце войны борьба за Швейцарию особенно усилилась: тогда в нее вступили активно Франция, Мантуя, Венеция и Милан. Для всех этих государств и городов огромное значение имели ее горные проходы, дороги, крепости. Поэтому борьба за подчинение Швейцарии усилилась. Одновременно в самой Швейцарии возросло стремление к полному суверенитету.

Швейцария не была централизованным государством, она состояла из кантонов, лесных и городских, союзных земель и земель, подчиненных отдельным кантонам. Кантоны были связаны между собой договором о союзе, посылали представителей на годичные собрания, или ландтаги, но не были подчинены единой власти и сохраняли право заключать союзы с иностранными государствами, лишь бы не в ущерб остальным участникам союза. Кантоны были различны по социальной структуре, экономическим связям, политическому устройству. Цюрих был крупным ремесленным центром, Женева постепенно превращалась в торговый центр с европейскими связями, лесные кантоны оставались экономически более отсталыми. Общим бичом для Швейцарии было наемничество, на котором наживались и феодалы лесных кантонов, и патрицианские роды городов-республик Цюриха, Берна и других, получавшие пенсии от иностранных государств за поставку наемников. Везде, и особенно в городских кантонах, в связи с острой нуждой в рабочей силе поднимается протест против этой системы. Все противоречия в Швейцарии обостряются в ходе Крестьянской войны XVI века и реформации. Мы уже говорили, что Швейцария была родиной цвинглианства — самого радикального направления реформации, центром которого был Цюрих. Цвингли отрицал церковную иерархию, безбрачие духовенства, культ святых и монастырское землевладение. Он пошел далее Лютера и Кальвина в толковании догмата о причастии и демократизировал церковную организацию. Община верующих, по его идее, должна была избирать проповедников слова божия, толковавших Священное писание, а все дела веры должен был вершить городской совет. Цвингли выступил и против системы пенсий и наемничества. Городское население, часть крестьянства поддержали его, но оппозиция со стороны феодальной знати католических лесных кантонов, городского патрициата была очень сильна. В 1531 году Цвингли погиб в битве.