Волошин опустил палец на пусковую кнопку и замер.
— … Тринадцать… двенадцать… одиннадцать…
Николаев сдавленно кашлянул за их спинами.
— … Восемь… семь… шесть… Выстрел! — скомандовал Семенов.
— Есть выстрел! — Волошин нажал на кнопку, и на пульте тотчас мигнула красная точка, и протяжно пискнуло сигнальное устройство. Откуда-то из тела корабля вырвался невидимый из-за огромной скорости снаряд и начал свой короткий полет в море разноцветного огня. Проследить за его полетом было невозможно, радары в аномалии тоже не работали.
Семенов, кивнув на экран. — Всю энергию из него высосало и размазало по аномалии. Даже взрывной волны не было. В общем, не получился эксперимент. Пшик один.
— Жаль, — вставил свое слово Николаев. — Я-то надеялся, что мы отсюда выберемся.
— Будем искать другой выход, — сказал Волошин.
— А он есть? — с горькой иронией спросил врач. — Не надо обманывать себя. Запас наших возможностей, причем весьма скудный, исчерпан до конца. И все без толку. — Он кашлянул, прочищая горло, и безнадежно махнул рукой. — Так и будем крутиться, точно щепка в водовороте.
— Очень точное сравнение, — заметил навигатор. — Одно лишь неверно — мы не все перепробовали. Мы еще не пробовали разгоняться.
— А что это даст? — фыркнул пилот. — Тебе мало торможения? Чуть генераторы не спалили. Даже если дело пойдет, будем крутиться быстрее, и только.
— Э-э, нет. На сей раз мы будем двигаться не против этой дьявольской силы, а в одном с ней направлении.
— Ну и что?
— А то, что с каждым витком мы будем сокращать время прохождения туннеля и, следовательно, догонять «хронотень». А когда догоним, должно что-то произойти.
— Да, интересно получится, — сказал Волошин. — Настоящее столкнется с прошлым. Только я не пойму, что это нам даст? В смысле: как это поможет нам выйти из создавшегося положения?
— В этом столкновении вся суть! — Семенов даже щелкнул пальцами. — Если бы вместо «хронотени» был просто другой корабль, дело кончилось бы обычной катастрофой. Но мы не можем протаранить самих же себя в прошлом. Опять получится парадокс, а существование парадокса недопустимо. Значит, это приведет либо к уничтожению аномалии, либо…
— Либо что? — спросил Волошин.
— Либо причины возникновения парадокса. То есть нас.
— Час от часу не легче, — вырвалось у врача.
— Понятно, — Волошин задумчиво почесал переносицу и обратился к спутникам: — Ну, что решаем?
— А сколько мы еще сможем протянуть? — поинтересовался Николаев.
— Все зависит от реактора. Но долго он не проработает.
— Тогда и решать нечего. Другого выхода все равно нет. Давайте попробуем.
— Верно, — сказал Семенов. — Риск оправданный.
— Значит, будем разгоняться, — подытожил пилот.
Он положил руки на пульт управления двигателем, и через пару секунд снизу донесся неестественно громкий свист включающихся гравиогенераторов. Из-за каких-то внешних влияний работали они с перебоями, то резко увеличивая тягу, то снижая ее почти до нуля, то вообще шли «вразнос», грозя разорвать корабль на части. В такие моменты его трясло так, будто он не летел, а ехал по ухабистой дороге. Вдобавок ко всему начала барахлить система искусственной гравитации, постоянно меняя силу тяжести от почти полной невесомости до удвоенной или утроенной нормальной. Однако, несмотря на перебои 8 работе двигателей, время прохода через туннель на первом витке сократилось до двадцати семи с половиной минут. Правда, вне туннеля эта разница вылилась всего-навсего в половину секунды.
— Ерунда получается, — пробормотал навигатор, считывая показания таймера. — Там минута, а здесь всего на полсекунды меньше. Ничего не понимаю.
— Очередной фокус аномалии, — невозмутимо ответил Волошин. — Не забывай: времени в туннеле нет, а эти минуты — время субъективное. Мы ведь отсчитываем его по таймеру, а я с полной уверенностью могу сказать, что он показывает время, взятое, что называется, «с потолка». То есть совершенно произвольное, зависящее от того, как работает его электронная начинка. А ритм ее работы и синхронно с ней и наше восприятие времени может меняться — мы ведь не знаем, как воздействуют на корабль и на наш мозг те или иные участки аномалии. Так что тут все может быть даже шиворот-навыворот. Не удивляйся.
Второй виток получился короче еще на две минуты, а полет среди звезд только на треть секунды. Увидев такой результат, Семенов озадаченно хмыкнул, но промолчал.
Воющие от натуги генераторы продолжали тянуть вперед серебристое дельтообразное тело корабля, ускоряя его вращение в аномалии. Увеличение скорости вскоре вызвало странные явления. Разноцветная мешанина на обзорном экране заметно потускнела, постепенно наливаясь синевой, которая особенно была заметна по краям пятен. Одновременно сами пятна стали двигаться медленней, отчего казалось, будто корабль замедляет ход, а когда радужный сироп исчезал, в черной пустоте вместо звезд появлялись все больше растягивающиеся от витка к витку тусклые спектральные полосы. Неизменными оставались лишь огни «хронотени». Она стала заметно ближе, и с каждым новым витком промежуток сокращался в среднем на четверть секунды. Иначе говоря, уменьшался разрыв во времени между входом в воронку «хронотени» и следующим за ней кораблем. И если раньше этот промежуток равнялся примерно трем секундам, то после пяти витков разгона корабль нырнул в туннель всего с полуторасекундным опозданием от своего двойника. Последний к тому времени приблизился настолько, что даже без оптики можно было прочесть название, написанное на серебристо-белой обшивке гигантскими красными буквами.
