Юный Скрудж: очень страшная рождественская история - [13]

Все говорили тихо, будто боялись шуметь. Самым громким звуком было шлёпанье башмаков по деревянному полу.

— Не хочу я ходить в эту странную школу. Хочу в свою собственную, — сказал я призраку.

— Тебя завела сюда твоя подлая натура, Скрудж, — отвечал призрак. Его балахон светился в мерцающем свете факелов. — Давай поглядим, как тебе понравится в школе, где каждый будет относиться к тебе так же, как ты относишься к другим.

— Подлая натура?! — вскричал я. — Кто сказал, что я подлый? Скажи мне. Кто это сказал? Я из него дурь-то повышибу!

Он не ответил.

— Доставь меня домой! — потребовал я. — Мне здесь не место! — Я схватил его за руку, но ладонь прошла сквозь рукав балахона. — Ты не можешь совершить это со мной. Я не сдвинусь с места, пока ты не вернёшь меня домой. Ты слышишь меня?

— Удачи в твоей новой школе, Скруджман, — мягко сказал он. — Она тебе понадобится.

Затем он исчез, обдав меня волной холодного воздуха.

И я остался стоять там, в тёмном холле, в своих джинсах и синей ветровке, единственный из ребят, одетый не в серое или чёрное. Единственный парень в школе с короткими волосами. Единственный, кто никого здесь не знал.

«МНЕ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО!» — хотел я заорать во всю мощь своих лёгких.

Но кого это волнует?

Высокий и тощий мальчишка в мятой серой рубашке, заправленной в комбинезон, подошёл ко мне. Его расчёсанные на прямой пробор каштановые волосы спадали на лоб. У него были маленькие круглые карие глаза и длинный нос, доходящий почти до губ.

Он был очень похож на птицу. Будь я дома, предложил бы ему червяка. Ха-ха.

Он одарил меня долгим, внимательным взглядом.

— Это ты новенький?

— Похоже на то, — кивнул я.

— Ты Скруджман? — спросил он, всё ещё изучая меня.

— Похоже на то, — снова кивнул я.

— Я — Бенджамин Куки, — сказал он. — Мистер Далвич попросил меня приглядеть за тобою.

— Кто такой мистер Далвич? — поинтересовался я.

— Наш учитель, — ответил он — и сжал рукав моей ветровки. — Твоя рубаха цветом будто небо, — негромко сказал он.

— И чего? — не понял я.

— Должно быть, твоя матушка покрасила её, когда шила для тебя? — спросил он.

Я хотел было сказать ему, что моя мама купила её в «Уолл-марте», но внезапно к нам подошёл ещё один парень. Этот был краснорожий и белобрысый здоровяк, слегка подпрыгивающий на ходу. Под твёрдым белым воротничком его белой парадной рубашки был повязан чёрный галстучек. Он ухмыльнулся мне:

— Новенький?

— Берегись Прескотта, — прошептал Бенджамин мне на ухо. И сделал шаг назад.

— Ага, я новенький, — сказал я. — Ты Прескотт?

— Мы тут новичков не жалуем, — заявил он. — И ты мне уже не нравишься. Чего вырядился, как шут гороховый?

— А ты почему носишь это? — сказал я, указывая на его тяжёлый коричневый пиджак и жилетку. — У обезьяны прикид слямзил?

Мне казалось, что это довольно смешно, но Бенджамин и Прескотт не засмеялись. Лицо Прескотта побагровело, и он сжал кулаки.

— Никто не смеет называть меня обезьяной, — процедил он сквозь зубы.

Я решил, что его лучше не выводить. В конце концов, это был мой первый день.

— Просто пошутил, — сказал я.

— Матушка твоя пошутила, — сказал Прескотт. — Я гляжу на её шутку.

Бенджамин заржал. Я решил сдержаться и про его мать ничего не сказал.

Несколько ребят пересекли зал, чтобы понаблюдать за нами. На глаза мне попалась совершенно отпадная девчонка в сером платье с длинными, волнистыми светлыми волосами, стекающими вниз по спине. Я показал ей большой палец. Она отвернулась.

— Это ещё что? — спросил Прескотт. Я понял, что он глядит вниз, на мои кроссовки. — Почему у тебя ткань на ногах? Ты что, лесной эльф?

— Это «Эйр Джорданс», — сказал я.

Он сердито глянул на меня.

— Эльф Джорданс? Ты и впрямь думаешь, будто ты лесной эльф?

— Нет. «Эйр Джорданс», — повторил я.

— Что за сапожник будет делать обувку из ткани? — спросил Прескотт Бенджамина.

Тот пожал плечами.

— Может, слепой сапожник?

Оба сочли это превосходной шуткой. Запрокинув головы, они захохотали.

— Это не смешно, — сказал я. — Эти кроссовки стоили моей маме кучу денег.

— Я покажу тебе, что смешно, — отозвался Прескотт, подмигивая Бенджамину. — Дай-ка я проверю твои эльфийские башмачки.

Он взметнул свой огромный башмачище и обрушил его пятку прямо на мой кроссовок — со всей дури.

— А-а-а-а-а-а-ай-йу! — испустил я вопль боли.

— Вот что смешно! — воскликнул Прескотт. Он ещё потоптался пяткой на том же самом месте.

— Я знаю… что… ты делаешь, — я задыхался от боли, пронзившей мою ногу, а вслед за ней и всё остальное тело. — Ты… даёшь мне… урок танцев.

Боль была невыносимой. Я зажмурил глаза и начал танцевать.

13

Мистер Далвич оказался высоким и тощим, будто макаронина. У него были прямые чёрные волосы с пробором — точно посредине. На конце длинного носа сидели круглые очки. Жесткий воротничок торчал, будто крылья. Он даже не был пришит к накрахмаленной белой рубашке. С шеи свисали чёрные завязки галстука. Костюм тоже был чёрным: сюртук плотно облегал талию, а вот брюки были мешковаты.

Вот уж кто одет как клоун, подумалось мне. Нацепите мистеру Далвичу красный нос, и он мог бы блистать в любом цирке.

Он коротко поприветствовал меня, затем взмахом руки отправил к пустой парте в задней части класса. Стул был маловат, и мне пришлось втискиваться.