Юность олигархов - [3]

Но сегодня маршрут был иной. Не в офис и не в Кремль, а дальше. И — выше. В смысле, если смотреть по карте Москвы.

Проезжая мимо циклопических сооружений Лубянки Смолковский недобро усмехнулся. Едва ли не все окна здесь светились. Чекисты, похоже, работали круглосуточно.

Маячок пришлось вырубить — негласно считалось, что в этом квартале ими пользоваться не положено даже таким гражданам, как Михаил Ефимович. А ведь он, господин Смолковский, был лицом, приближенным к самым высшим кремлёвским сферам. За руку здоровался с самим, страшно вымолвить, Президентом! Михаил Ефимович входил в дюжину самых богатых и влиятельных людей России. И с ироничной гордостью носил присвоенное ему народом звание олигарха.

Насколько с Самим–то легче! — в который раз подумал Смолковский, нервно барабаня пальцами по тонкой кожаной папке. Нервы, нервы. Михаил Ефимович положил папку рядом с собой, и ладонями коснулся коленей. Надо было расслабиться и успокоиться. Он прикрыл веки и представил себя растущим лотосом. Ехать было ещё далеко, и он вполне успевал не только вырасти, но и распуститься.

Проспект Мира тем временем плавно перетёк в бесконечное Ярославское шоссе. Сразу за Мытищами свернули направо, на ничем не примечательную дорогу. Эта пустынная дорога, обрамлённая пушистыми сторожевыми елями, вскоре упёрлась в бетонный забор с зелёными воротами, на которых гордо красовались красные армейские звёзды.

Хищный зрачок камеры слежения смотрел прямо в лобовое стекло. Прошло несколько секунд, но ворота так и не сдвинулись с места. Зато открылась маленькая железная дверь в стене и показался высокий человек в защитной форме с погонами капитана и в мерлушковой, не по чину, серебристой ушанке.

Начальник охраны Смолковского, лицом и манерами неуловимо напоминавший главного охранника страны и Президента, обернулся с переднего сиденья к хозяину. Тот кивнул, не поднимая глаз. Начальник охраны вышел и отправился на переговоры к капитану. Через минуту вернулся:

— Михаил Ефимович! Дальше они пропускают только вас. Может…

— Лучше успокойте своих бойцов, — мягко оборвал его Смолковский. Из машины сопровождения пока никто не вышел, но дверцы её уже распахнулись. — Я сам.

Начальник охраны рявкнул в рацию, и двери джипа мгновенно захлопнулись.

Смолковский накинул зелёное кашемировое пальто и, брезгливо морщась, ступил узким блестящим ботинком на грязноватую утрамбованную дорогу.

При его приближении военный коротко взял под козырёк:

— Капитан Пичугин. Мне приказано вас сопровождать.

— Сопровождайте, если приказано, — негромко ответил Смолковский.

Сразу за воротами их ждал обычный армейский «уазик» с брезентовой крышей. Смолковский сделал вид, что принимает всё, как должное, и легко вскочил на высокую подножку, подхватив полу длинного пальто. Из будки охраны на него смотрели чьи–то любопытные глаза. Он улыбнулся глазам открыто и дружелюбно, как обыкновенно улыбался телекамерам.

По заснеженному лесу проехали ещё километра три. Казалось, конца не будет этой дороге. Всё–таки остановились — на круглой утоптанной площадке, на краю которой возвышалась одинокая бетонная будка. Толстенная бронированная дверь медленно открылась. На пороге прибывших встретил очередной капитан.

Так, в виде бутерброда — капитан снизу, капитан сверху, посередине Смолковский — они и начали спускаться в бункер по крутым бетонным ступенькам. Было абсолютно тихо, только звук шагов гулко отдавался под сводами и где–то, очень далеко, что–то капало.

На каждой «лестничной площадке», откуда в стороны разбегались бесконечные коридоры, их встречал встававший по стойке «смирно» безмолвный лейтенант.

На шестом лейтенанте они свернули направо, в коридор, по потолку которого тянулись аккуратно выкрашенные серой краской трубы и толстые пучки кабелей. Через равные промежутки то справа, то слева возникали запертые железные двери с порядковыми номерами. Нумерация шла по нарастающей.

— Здесь, говорят, расстреляли товарища Берию, — подал голос «задний» капитан, Пичугин, возле двери под номером шестьсот шесть. Смолковский промолчал и передёрнул плечами: однако у них здесь прохладно. И всё же нашёл в себе силы усмехнуться. Правда, про себя: по логике вещей здесь, на этом этаже, вполне уместной была бы дверь с номером «666», числом зверя.

Остановились они у двери и вовсе без номера, зато отделанной дубовыми панелями, точно такими же, как в Сенатском здании Кремля до глобального «новорусского» ремонта. Да, видимо, это и был один из многочисленных кусков Кремля, этакая метастаза на случай, не иначе как ядерной войны.

— Прошу, — «передний» капитан пропустил Смолковского вперёд. Дверь за спиной Михаила Ефимовича сама собой закрылась. Следующую, уже обычную дубовую дверь, ему пришлось открывать самому.

За нею оказался вполне просторный аскетичный кабинет с длинным столом для заседаний, похожий на натурную декорацию к фильму о Великой Отечественной. Лишь серебристый сейф, да чучело чёрного ворона на нём немного выбивались из подчёркнуто скромного стиля тоталитарного минимализма. Именно в таких кабинетах Вождь, отец народов, попыхивая трубкой, проводил заседания со своими маршалами и генералами.