Юность науки - [34]

Он видел главное нарушение свободы конкуренции конкретно в установлении максимальных цен на зерно. Буагильбер считал, что с отменой максимальных цен рыночные цены на зерно повысятся, это увеличит доходы крестьян и их спрос на промышленные изделия, далее возрастет производство этих изделий и т. д. Такая цепная реакция обеспечит одновременно и всеобщее установление «пропорциональных цен» и процветание хозяйства.

До сих пор существует спор о том, кому принадлежит знаменитая фраза: «Laissez faire, laissez passer»[49] ставшая позже лозунгом свободы торговли и невмешательства государства в экономику и тем самым принципом классической школы в политической экономии. Фразу приписывают, полностью или по частям, то крупному купцу времени Людовика XIV Франсуа Лежандру, то маркизу д'Аржансону (30-е годы XVIII в.), то другу Тюрго интенданту торговли Венсану Гурнэ. Но если Буагильбер и не придумал это выражение, то он четко выразил заключающуюся в нем идею. Он писал: «Надо лишь предоставить действовать природе…»

Как отмечал Маркс, у Буагильбера в понятие laissez faire, laissez passer еще не вкладывается тот эгоистический индивидуализм капиталиста-предпринимателя, какой в него стали вкладывать позже. У него «это учение имеет еще нечто человечное и значительное. Человечное в противоположность хозяйству старого государства, которое стремилось пополнить свою кассу неестественными средствами, значительное как первая попытка освободить буржуазную жизнь. Ее надо было освободить, чтобы показать, что она собой представляет».

Вместе с тем Буагильбер не отрицал экономических функций государства; это было немыслимо для такого реалиста и практика, каким он был. Он полагал, что государство, особенно с помощью разумной налоговой политики, может способствовать высокому уровню потребления и спроса в стране. Буагильбер понимал, что сбыт и производство товаров неизбежно застопорятся, если замедлится поток потребительских расходов. Он не замедлится, если бедняки будут больше зарабатывать и меньше отдавать в виде налогов, так как они склонны быстро тратить свой доход. Богачи же, напротив, склонны сберегать доход и тем самым обостряют трудности сбыта продукции.

Этот ход рассуждений Буагильбера важен с точки зрения развития экономической мысли в последующие столетия. Исторически в буржуазной политической экономии сложились две принципиальные позиции по вопросу о главных факторах роста производства и богатства в капиталистическом обществе. Первая позиция сводилась к тому, что рост производства определяется исключительно размерами накопления (т. е. сбережений и капиталовложений). Что касается платежеспособного спроса, то это «само приложится». Далее эта концепция логически вела к отрицанию возможности экономических кризисов общего перепроизводства. Другая позиция делала упор на потребительский спрос как на фактор поддержания высоких темпов роста производства. Ее предшественником в известном смысле был Буагильбер. Такая трактовка, напротив, закономерно вела к проблеме экономических кризисов.

Правда, Буагильбер связывал «кризисы» (вернее, явления, подобные кризисам, характерным лишь для более поздней стадии развития капитализма) не столько с внутренними закономерностями хозяйства, сколько с плохой государственной политикой. Его можно понять и так, что при хорошей политике недостатка спроса и кризисов можно избежать[51]. Как бы то ни было, в своей главной теоретической работе — «Рассуждение о природе богатства, денег и податей» Буагильбер ярко и образно показал, что происходит при экономическом кризисе. Люди могут умирать не только от недостатка, но и от избытка благ! Представьте себе, говорил он, 10 или 12 человек, прикованных цепями на расстоянии друг от друга. У одного много пищи, но нет ничего больше; у другого избыток одежды, у третьего — напитков и т. д. Но обменяться между собой они не могут: цепи — это внешние, непонятные людям экономические силы, вызывающие кризисы. Эта картина гибели при изобилии вызывает в памяти картины XX в.: молоко, выливаемое в море, кукурузу, сжигаемую в топках паровозов,— и это среди безработицы и нищеты.

Как в теории, так и в политике позиция Буагильбера отличается от взглядов меркантилистов и во многом направлена против них. Он пытался искать экономические закономерности не в сфере обращения, а в сфере производства, считая первоосновой экономики сельское хозяйство. Он отказывался видеть богатство страны в деньгах и стремился развенчать их, противопоставляя деньгам реальное богатство в виде массы товаров. Наконец, выступление Буагильбера за экономическую свободу также означало прямой разрыв с меркантилизмом.

Буагильбер и французская политическая экономия

Гуманизм является светлой и привлекательной чертой взглядов Буагильбера. Но его «крестьянолюбие» имело и свою оборотную сторону с точки зрения экономической теории. Во многом он смотрел не вперед, а назад, недооценивая роль промышленности и торговли, идеализируя крестьянское хозяйство. Это влияло на его взгляды по коренным экономическим вопросам.

Причины позиции Буагильбера, заметно отличающей его от Петти, надо искать в исторических особенностях развития французского капитализма. Промышленная и торговая буржуазия была во Франции несравненно слабее, чем в Англии, капиталистические отношения развивались медленнее. В Англии они утвердились уже и в сельском хозяйстве. Английская экономика в большей мере характеризовалась разделением труда, конкуренцией, мобильностью капитала и рабочей силы. В Англии политическая экономия развивалась как чисто буржуазная система взглядов, во Франции она во многом имела мелкобуржуазный характер.