Юность Элси - [28]

— Да, Элси, мама права. Это лишь мой эгоизм. Я и не подумал, что тебе это может быть неприятно. Я беру свою просьбу обратно, — сказал он, краснея. Но выражение глаз у него было такое печальное, что Элси ни за что на свете не смогла бы отказать Герберту.

— Слишком поздно, ведь я уже согласилась, — сказала она с озорным огоньком в глазах. — Но ты не волнуйся. Если вдруг твое общество мне наскучит, я тут же встану и уйду.

Остальные девочки уже прогуливались по веранде, одетые к обеду.

Кэрри весело окликнула Элси:

— Ты как добрая христианка поспешила в церковь и оставила нас, трех ленивых грешниц, нежиться в постели! Нам принесли завтрак в комнаты, и мы только что закончили одеваться.

— А почему бы и нет? — добавила Анна. — Мы же не претендуем на честь называться святыми.

— Элси, но ты не думай о нас слишком плохо. Когда мы пошли спать, было уже так поздно — или, скорее, так рано, — что неизбежно проспали все на свете.

— Я и не осуждаю вас, Кэрри, — мягко ответила Элси. — Это не мое дело. Я, признаюсь, хотя и легла спать намного раньше вас, встала на целый час позже обычного.

— Ты, несомненно, должна понести за это наказание, — усмехнулась Анна.

— Нет, не должна, — возразила Люси, обнимая свою подругу за тонкую талию. — Давай погуляем вместе, пока не позовут к обеду. Прогулка пойдет тебе на пользу.

Оживленная болтовня девочек показалась Элси столь неуместной в этот святой день, что она даже была рада, что может сослаться на приглашение Герберта и провести большую часть послеобеденного времени в стороне от подруг. Герберт лежал в одиночестве на своей кушетке. Он, казалось, спал, но, услышав легкие шаги Элси, открыл глаза и взглянул на нее с радостной улыбкой.

— Как я рад видеть тебя! Как хорошо, что ты пришла! — с радостью воскликнул он. — Хотя, это мой отвратительный эгоизм. Не позволяй мне слишком долго удерживать тебя от приятного времяпрепровождения с подругами.

— Мало кто считает соблюдение дня Господня приятным времяпрепровождением, — сказала она, усаживаясь в низкое кресло-качалку, стоящее рядом с кушеткой Герберта.

— Что касается меня, то этот день как нельзя лучше подходит для приятного, счастливого времяпрепровождения. Все в этот день протекает настолько тихо и спокойно, что бывает гораздо проще, чем в другие дни, обратить взор к Богу и небесам. О, Элси, я перед тобой в неоплатном долгу.

— О чем ты, Герберт?

— Разве не знаешь? Ты первая показала мне, что следует все свои неприятности и проблемы возлагать к ногам Христа. Много лет тому назад, когда мы были еще совсем маленькими, ты рассказала мне о том, какое утешение и счастье нашла в Боге. И тогда ты сказала, что и мне самому нужно это испытать.

— Ты так и поступил?

— Да, и продолжаю доверять Богу и по сей день.

— Поэтому тебе и удается быть таким терпеливым и не жаловаться.

— Если бы так! Если бы ты знала, какие ужасные бунтарские чувства порой овладевают мной. Это происходит тогда, когда кажется, будто болезнь уже ушла, а она вдруг внезапно возвращается. Я снова становлюсь таким же беспомощным, начинаются боли. Как тяжело все это переносить! Как я устаю от такой жизни! Каким непомерно тяжелым кажется мне мое бремя!

— Христос знает, — мягко прошептала Элси. — «Во всякой скорби их Он не оставлял их, и Ангел лица Его спасал их».

— Да, Он небезразличен к нашим бедам. Как же это

утешает!

С минуту они помолчали. Затем, повернувшись к Элси, Герберт сказал:

— Тебе никогда не казалось, что твои неприятности и заботы слишком мелочны для Бога? Тебе никогда не казалось, что ты докучаешь Ему своими постоянными просьбами?

— Однажды я спросила об этом папу. Я никогда не забуду, с какой нежностью и любовью он посмотрел на меня! А потом он сказал: «Доченька, разве я давал тебе повод почувствовать, будто то, что касается твоего счастья, для меня незначительная мелочь?» «Нет, папа, — ответила я. — Ты постоянно повторяешь мне, как ты рад, что я не скрываю от тебя своих мыслей и чувств. Тебе нравится, что я прихожу к тебе с любой мелочью, которая меня радует или печалит». «Именно так, дорогая, — сказал он. — И причина в том, что ты близка и дорога мне. А что нам говорит Библия? «Как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его».

— Да, — произнес Герберт задумчиво. — У Исайи есть еще стих о том, что Божья любовь к нам сильнее любви матери к своему беспомощному малышу.

— А Иисус сказал: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц». И потом есть повеление: «Всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом». Папа напомнил мне о бесконечной Божьей мудрости и силе, о бесчисленных мирах, которые Он приводит в движение, — о солнцах и планетах других солнечных систем. А что сказать о бесчисленных крошечных насекомых, наполняющих землю, воздух и воду! И обо всех Бог заботится, и всем дает пищу. Человек не в силах вместить этого! Никто не способен познать огромный мир. И Богу неизвестны различия между большим и малым, которые проводим мы. Ему нетрудно одновременно заботиться обо всех Своих творениях, обо всех их делах.