Юность Ашира - [23]

В такие минуты залитый ровным голубоватым светом Ашхабад бывает особенно красив. Из садов и парков разливается прохлада, острее становятся смешанные запахи цветов и деревьев, с гор медленно сползает белесая дымка, обдавая город свежестью облаков.

Поднявшись на мост, перекинутый через железнодорожные пути, Сережа и Ашир, не сговариваясь, одновременно остановились возле нагретых за день металлических перил. Мимо них в обе стороны проходили люди. Одни опешили в центральный парк, другие возвращались из города с покупками, многие вели велосипеды.

Ашир молчал, а Сережа насвистывал какую-то бойкую песенку, словно состоящую из одних тачек и тире. Мелодия была без начала и конца — он свистел, как суслик возле своей норки.

Под мостом загромыхал по рельсам суставчатый товарный поезд. Он катился сначала медленно, потом все быстрей и быстрей, и вот уже крыши вагонов слились в убегающую из-под ног сплошную длинную дорожку.

— Смотри на поезд! — Ашир тронул Сережу локтем.

— Смотрю… — Сережа выпустил изо рта короткую очередь точек-тире и притих.

— Ты бы прыгнул отсюда на крышу вагона?

— Зачем?

— Так просто, доказать свою смелость.

В трусости Сережу никто не мог обвинить. Когда вся семья Удальцовых жила на железнодорожном разъезде, Сережа каждое утро ездил поездом в школу, до большой станции, а днем возвращался обратно. Однажды поезд не остановился около разъезда, а Сережа как раз спешил домой, чтобы порадовать отца пятеркой, полученной на экзаменах. Не долго думая, он выскочил на ходу из вагона и сильно ушибся, когда катился с высокой насыпи.

После этого Сергей на несколько дней слег и едва не провалил остальные экзамены. За пятерку отец похвалил сына, а за то, что он на ходу спрыгнул с поезда, здорово его пробрал. Сережа на всю жизнь запомнил слова отца, сказанные им тогда возле его постели:

— Прыгнуть из вагона — это, сынок, не подвиг. Твое геройство в том, что ты получаешь в школе пятерки…

Признаться, Сережа подумал тогда, что отец так говорит потому, что сам не решился бы спрыгнуть на ходу. Ко он ошибся — отец был смелым человеком. Во фронтовой газете, присланной матери вместе с орденом отца, была описана гибель танкиста Степана Удальцова. Когда его танк загорелся, он не вышел из боя, а устремился на вражескую батарею и подавил ее. В газете о нем говорилось как о герое, его посмертно наградили боевым орденом.

Сережа вспомнил сейчас все это и неожиданно для Ашира ответил:

— Нет, я бы не прыгнул.

Ашир смерил глазами высоту.

— Боишься, — сказал он. — А я бы прыгнул, только пусть много народу будет, чтобы люди сказали: вот это герой!

— Дураки могут сказать, а такие, как мой отец, не сказали бы, что ты герой.

Ашир ухмыльнулся. Тогда Сережа рассказал другу про то, как он прыгнул когда-то с поезда, и о подвиге отца на фронте.

— На фронте было другое. Там многие могли совершить подвиг.

— Можно и сейчас! — Сережа серьезно посмотрел на друга. — Как будто ты сегодня не видел, как совершаются подвиги! Коля Коноплев — вот кто настоящий герой. Мой отец его наверняка похвалил бы. — Сережа вздохнул и стиснул руками перила. — Ты, наверно, Ашир, считал себя героем, когда тайком забрался к газосварщикам? — Сергей решил высказать все, что накипело у него на сердце. — Напрасно… Знаешь, как ты всех нас обидел!.. Еще неизвестно, что решит комсомольское собрание.

Ашир и раньше понимал, что такого разговора ему не избежать, хотя и не знал, когда он произойдет. Он готовился к этому разговору, и все-таки слова Сережи за стали его врасплох. Сергей говорил резко и прямо, ни чего не скрывая и не утаивая, как настоящий друг. Ашир тоже не мог кривить душой.

— Наказания не боюсь, — ответил он, не сводя глаз с удаляющегося поезда. — Стыдно на заводе с людьми встречаться, смотреть им в глаза… И перед Анной Сергеевной тоже… Она меня не выругала даже, только рубашку мне постирала и зашила. И перед своей матерью стыдно, далеко она, а стыдно…

Не перебивая, слушал его Сережа. Он видел, что другу действительно тяжело, но утешать его не стал. Аширу предстояло ответить за свой недостойный поступок перед товарищами.

— Еще бы не стыдно! Вот это и есть для тебя самое большое наказание.

Вечерело. На небе проглянули первые звезды.

— Пойдем, — сказал Сережа, — а то опоздаем к обеду!

Строгие друзья

За последние дни Ашир и Светлана ни разу не смотрели так долго друг другу в глаза. И, пожалуй, никогда они не сидели так близко и в то же время так далеко друг от друга. Он на передней скамейке зала, а она за столом президиума, на председательском месте.

Стол стоял не на сцене, а внизу, в трех шагах от первого ряда скамеек, и оттого все было проще, менее официально — казалось, собрались друзья для задушевной беседы. Потому-то и Ашир, хотя и сидел на передней скамейке, оказался как бы в центре собравшихся. А собравшихся было много, гораздо больше, чем числилось по списку комсомольцев.

В зале давно уже водворилась тишина, но Светлана Терехова постучала для чего-то карандашом по графину, потом уставилась в дальний угол зала и объявила:

— Переходим ко второму вопросу повестки дня… — Она сделала маленькую паузу: — Разбор дела комсомольца Давлетова…