Юность, 1973-03 - [34]
Углов достал со шкафа гитару, сел, закинув ногу за ногу, наклонился к струнам.
— Свою, — попросила Нина.
Углоз кивнул и стал серьёзным:
Голос у него был не сильный, но слушать его было приятно.
Нина смотрела то на него, то на Андрея.
«В наше время все быстро меняется, а ещё быстрее забывается… пока живешь, проживешь десять жизней. А вот они помнят… свой Ильичевск помнят…»
Ей стало грустно, что нет у нее таких давних друзей.
Нина дотронулась до обшлага золотовского мундира.
— Говорят, «офицерские жены, офицерские жены»… Так уже привыкли: «офицерские жены»… А если взять дальний гарнизон, да дрова эти проклятые, да девять месяцев зимы… того нет, другого нет… Только устроили всё по-человечески — и опять поехали… — Она убрала волосы со лба. — Цыганское мы сословие…
— Да что ты жалуешься! — крикнул Углов. — У него праздник…
Золотов и Сметании шли к центру города.
Сугробы у тротуаров сливались в крутой вал, кое-где в него были воткнуты рыжие скелеты новогодних елок. Им встретилась молодая женщина в шубке, туго облегающей её полную фигуру.
Сметанин и Золотов остановились, уступая дорогу; посмотрели вслед.
— Дурак ты, в отпуск не поехал… — сказал Золотов.
— Что мне в Москве делать? — спросил Сметанин и сам себе ответил: — Нечего…
Как говорилось в приказе по части: «…за смелые и решительные действия, проявленные при совершении парашютного прыжка, рядовой взвода связи Сметанин награждается фотографированием у Знамени части». Командир полка добавил ему ещё двое суток отпуска, и за эти двое суток Сергей мог побывать в Москве, встретить там Новый год; но он не поехал.
— Съездил бы, развеялся, — сказал Золотов. — Всё лучше, чем в казарме.
— А ты, говорят, день рождения у командира взвода отмечал? — Сметанин искоса посмотрел на Золотова.
— Да, — коротко ответил Золотов.
Старослужащим его история была известна; посвящать же в нее чужих ему молодых солдат Андрей не хотел.
— Родственники, наверное? — попробовал догадаться Сметанин; его интересовало, что за особые отношения существуют между Золотовым и старшим лейтенантом Угловым. — Ты троюродный племянник Нины Васильевны? Или твоя тетя была замужем…
— Мы со взводным из одного детдома, — оборвал его Золотов.
Ему не понравилось то, что Сметанин назвал жену Углова по имени; да и вообще, другого такого не в меру любопытного Андрей отшил бы быстро, но рядом с ним шёл человек, который болтался за хвостом самолёта и сумел выпутаться из такой передряги. У Золотова год назад случился во время прыжка перехлест купола стропой, и он до сих пор помнил, как свистел метров триста лишних, пока, дергая изо всех сил стропу, не сбросил её с купола.
— Куда пойдешь? — спросил Золотов.
— В кино, что ли, — пожал плечами Сметанин.
— Идет, не знает куда… Салаг в увольнение пускать — пустое дело. А хочешь со мной?
— Куда?
— В тепле, и весело… Посидим… Знакомая у меня есть, Наташа…
— Неудобно… Твоя же знакомая…
— Поехали, — решительно сказал Золотов. — Наташка — человек… Она из деревни, здесь неподалеку… В городе комнату снимает… Комнатенка-то — шириной с кровать, а хозяйка дерет, как за настоящую… Монастырь видел?
Сметанин кивнул.
— Вот около него она и живет.
Ехали мимо бывших купеческих особняков. Сергею было интересно смотреть на толстостенные дома с высокими окнами бельэтажа и с амбразурами подвалов; потом дома замелькали поплоше — деревянные…
«Окраина…»
Сергей почувствовал себя неуютно…
«Лучше бы в самом деле в Москву уехал…»
У дома, к которому они подошли, ворот не было; ржавые петли торчали из обшарпанных каменных столбов. Золотов зашёл во двор, Сметанин остался на улице и принялся расхаживать взад и вперед, подбивая носком сапога ледышку.
— Ну, вот… Уехала наша Наташа на деревню к мамочке… — Золотов остановился перед Сметаниным, засунув руки в карманы укороченной для шика шинели.
— Пошли монастырь посмотрим, — предложил Сергей.
— Монастырь… — Золотов усмехнулся и покачал головой. — Ладно, пошли… Все равно увольнение пропало.
Кошка метнулась поперек пути в пустом проходе под надвратной церковью. Золотов и Сметанин одновременно закричали. Кошка остановилась и бросилась назад.
— Чуть-чуть, — сказал Золотов.
— Серая, не страшно…
— Ну, да… У меня раз деталь шла, на гражданке, её надо было, как керн, — на конусочек; микроны ловить приходилось… Ни у кого не идет. Сборка захлебнулась… Вдруг у меня прорвало; пошла деталь… день, два, три… На четвертый иду в смену — кошка, ну, точно как эта, шмыг у ног перед проходной… Все псу под хвост — опять брак…
Две старые, развесистые березы заиндевелыми ветвями маскировали пухлую розовую церковь и пять её крытых золотой чешуей куполов. Было безлюдно и тихо.
Монастырь реставрировали. У стены стояла бетономешалка, лежали кучи кирпича.
— На что деньги идут… — посетовал Золотов.
— Полезли на стены, — сказал Сметанин.
Обойдя огромный монастырский двор, возле угловой башни нашли в стене место, где кирпичи были выбиты.
— Давай, — сказал Золотов и, чуть присев, подставил скрещенные ладони; Сметанин легко встал одним сапогом на ладони Золотова, другим на его плечо, схватился рукой за гнездо выбоины, одновременно Золотов выпрямился, и Сметанину удалось ухватиться за край кладки; он подтянулся, нашел ногой опору в неровностях стены, взялся за толстый нижний брус ограды и одним махом оказался наверху.
