Юнги - [3]
4
Мать не вернулась с работы ни в тот, ни на следующий день. Ее откопали из развалин на третий день после бомбежки и похоронили вместе с другими.
Гурька остался один. Родных в городе у него никого не было, и его приютила соседка, домик которой уцелел. Звали ее тётя Катя. Она работала в том же цехе, где и Мать. Детей у нее было трое: Маруська, Горка и Тоня – все меньше Гурьки. Мужа у тети Кати убили еще в самом начале войны. С тремя детьми ей жилось куда трудней, чем Анне Ивановне с одним Гурькой. Да что же делать? Тетя Катя была подругой Анны Ивановны. Пожалела Гурьку-сироту.
Гурька и сам понимал, что обременяет тетю Катю, и думал пойти работать на завод. Авось найдется и для него какое-либо дело. Ремесленники не старше его, а ничего – работают. Война забрала всех взрослых рабочих на фронт. Снаряды делать нужно – возьмут и мальчишку.
Гурька вспомнил, как в прошлом году летом он ездил вместе со школой помогать колхозникам убирать урожай. В колхозе тоже остались дряхлые старики, женщины да девчонки. Дочь хозяйки, у которой он жил, пятнадцатилетняя Дуняшка, работала трактористом в МТС. Она и трактор-то не могла сама заводить. Заведут ей, она и выедет в поле. Умается, за день, а работа еще не окончена. Переведет мотор на малые обороты, чтобы совсем не останавливать, ляжет под трактор и уснет. Увидит бригадир – она скажет, что чинила в машине что-нибудь да вот только сейчас задремала.
Ну, Гурька у станка не уснет! Если бы не малые годы да не отец с матерью, которые хотели, чтобы он учился и кончил семилетку, он давно бы поступил в ремесленное училище или прямо на завод, в ученики. Плохо ли, например, быть токарем? Отец вон токарем работал, зарабатывал хорошо, и уважением пользовался: любую вещь на своем станке мог выточить.
А от отца давно не было никаких вестей. Гурь-ка уже и на почте сказал, чтобы письма носили по новому, тети Катиному адресу. Тетя Катя написала Василию Михайловичу и про гибель Анны Ивановны (сам Гурька никак не мог писать об этом) и о том, что его сын сейчас живет с ней и очень ждет, когда отец приедет на побывку.
Пришла как-то тетя Катя с работы, а с ней молодой человек. Посмотрел он на Гурьку и спросил:
– Это ты Гурьян Захаров?
– Я.
– Я из райкома комсомола. Костюков моя фамилия. Здорово!
– Здравствуйте!
Костюков сел возле стола, положил ногу на ногу, вздохнул и спросил:
– Как жить думаешь, товарищ Захаров?
– На завод пойду.
Костюков посмотрел на Гурьку оценивающим взглядом, потом сказал:
– Хорошо. На заводе люди нужны. Можно и на завод. А учиться хочешь?
– Это в ремесленном, что ли?
– Нет, брат, не угадал. Мы для тебя поинтересней найдем место, где ты сможешь учиться.
– Поинтересней?
– Да. В школу юнгов хочешь? – А что это такое?
– Юнги? Это будущие моряки. Они тоже, как ремесленники, сначала учатся в школе, морской специальностью овладевают, а потом идут служить в Военно-Морской Флот. Моряками, значит.
Гурька воскликнул:
– Хочу, товарищ Костюков! А где есть такая школа?
– А ты знаешь, где находится часть, в которой служит твой отец?
– Полевая почта номер 42 765.
– Ну, а где эта самая полевая почта? То-то!
Военная тайна. Школа юнгов тоже военная. Где она находится, узнаешь, когда приедешь на место.
Она ведь тоже – полевая почта. Значит, согласен?
– Согласен! Ну, как же! Очень даже согласен, товарищ Костюков!
– Правильно!
Но тут Гурька вспомнил об отце.
– А если папа приедет?
– Когда он приедет, еще неизвестно, – вмешалась в разговор тетя Катя. – А если и приедет, тебя все равно с собой не возьмет. Опять же один останешься.
– Отцу мы напишем, – сказал Костюков. —
Он и тебе и нам спасибо скажет. Встретишься с ним, да каким встретишься! Моряком!
5
Гурька оформлял документы, проходил осмотр в военно-медицинской комиссии.
Ему очень хотелось повидаться с Николаем, рассказать о своем решении поехать учиться в школу юнгов. И он сделал бы это немедленно, да боялся выдать военную тайну.
Костюков, правда, ничего не сказал ему, можно ли говорить товарищам, что он, Гурька, едет в школу юнгов. Но раз место, где она находится, является военной тайной, то, может быть, вообще не следует ни с кем говорить об этом?
Уедет Гурька, и будет присылать Николаю письма, обратный адрес – полевая почта номер такой-то» Николай не будет знать, что и подумать. Скорее всего решит, что Гурька уехал к отцу на фронт. Писать в письмах о месте и подробностях службы не полагается. А Гурьку так и подмывало сходить к Николаю и поделиться с ним своей новостью. Когда его отправят в школу юнгов, в райкоме не говорили. Может, завтра же придется уезжать. Должен же он повидаться с другом перед отъездом. Кроме того, они с Николаем конструировали проекционный фонарь.
Вместе с различным домашним скарбом, который удалось извлечь из-под развалин, Гуръка собрал кое-что из своего имущества. Часть этого имущества была добыта, совместно с Николаем. Надо вернуть Николаю то, что принадлежало ему по праву, да заодно и все остальное подарить: все равно теперь Гурьке оно ни к чему.
Тетя Катя была на заводе. Дома остались только Гурька и первоклассник Горка.
