Юнги с Урала - [18]

Поднялся такой шум, что перекричать будущих юнг баталер и девчата-краснофлотцы даже не пытались. Пусть, мол, пошумят, надоест — перестанут. Но мы не переставали до тех пор, пока в баталерку не вошел Дубовой. С его появлением ребята поутихли, а когда заметили на рукавах кителя полюбившегося командира не среднюю и узкую нашивки, а две средних, и вовсе замолчали.

— Поздравляем с получением звания старшего лейтенанта, — чтобы хоть как-то сгладить наше не совсем достойное поведение, громко сказал я и тут же подумал: «Ну и время же нашел для поздравления, ведь все голые».

— Я зашел сюда не для принятия почестей, — улыбнулся Дубовой, — а узнать, по какому поводу поднят шум. Слышно даже на улице.

— Форма не та… Не морская какая-то… — опять загудела баталерка.

Дубовой поднял руку — все замолчали.

— А вам форма для гулянок или для службы нужна? Здесь флиртовать негде, да и не время. Придется нести службу, выполнять определенные флотские обязанности. Это дело повседневное. Вот и форма обычная, рабочая. Придет время — будет у вас и парадная. Все, что положено военному моряку: и суконные форменки, и бушлаты, и ленточки к бескозыркам, и хромовые ботинки…

Только тут я заметил, что в большой куче получаемого не было самого главного, что отличает настоящего моряка, — бушлата с двумя рядами блестящих золотом пуговиц с выдавленными на них якорями, ленточки с горящей на солнце надписью «Северный флот», хромовых ботинок, называемых моряками «корочками», и даже поясного ремня с полагающейся к нему бляхой. Вместо него стопку белья перетягивал скромный брезентовый ремешок с проволочной пряжкой, наподобие тех, которыми стягивают чемоданы.

— Да я в этой одежде утону! — воскликнул приступивший к переодеванию Ваня Умпелев.

— Размеры одинаковые. Самые маленькие из тех, что есть на складе, — пояснил нам и старшему лейтенанту баталер.

«Ну, уж если Умпелеву все велико, то я и в самом деле утону», — подумал я.

Так оно и случилось. Роба — рабочая форма моряков — оказалась не только велика, но еще и жестка. Рукава голландки-рубашки и брюки пришлось подгибать. Бескозырка держалась на ушах. Шинель — чуть не до пяток.

Почти в таком же виде предстало и большинство других ребят. Впору форма пришлась только одному рослому пареньку, приехавшему откуда-то из западных областей. Держался он обособленно, и потому фамилии его я еще не знал. Ходили слухи, что он многое испытал, был на оккупированной фашистами территории, сумел бежать из-под немца. Кто-то из младших командиров, сопровождавших ребят в Архангельск, приметил его на одной из станций, пожалел, приютил, помог определиться в ряды будущих юнг. Посочувствовали ему и при прохождении комиссии. А сейчас, надев хоть и рабочую, но все же морскую форму, он выглядел гораздо лучше нас. Почти на голову выше любого, стройный, подтянутый — настоящий моряк, не то что мы…

— Ничего, ребята, не грустите, — старался успокоить нас Дубовой. — Приедете на место — сходите в мастерскую. Все подгоните и будете моряками не хуже других. Уловили?

И мы успокоились.

Шел горячий, изнуряющий жарой и тяжелыми, кровопролитными боями на фронтах июль 1942 года. На советском флоте появились молодые моряки с новым воинским званием — юнга.

…Утром следующего дня занимались приведением формы в порядок. Каждому хотелось выглядеть как можно лучше. Обрезать рукава, укорачивать штанины старшины категорически запретили. Было разрешено их аккуратно подогнуть, прихватить излишества нитками и прогладить. Добро на зауживание свисавших на уши бескозырок тоже получить не удалось. Впрочем, выполнить все необходимые швейные работы, имея в своем распоряжении лишь нитки да иголки, принесенные все теми же девушками-краснофлотцами, было просто невозможно. Не зная усталости, юнги драили кирпичной пылью медные пуговицы шинелей, с помощью где-то раздобытой сапожной ваксы до блеска начищали не по размерам большие яловые ботинки. После обеда предполагалась экскурсия по Соломбале.

— Идти в таком виде на люди — радости мало. Шишеньки, не пойду, — бурчал про себя Умпелев. Полученная роба сидела на нем не так уж плохо, но свежеиспеченный юнга был ею все равно недоволен. Брюки из серой парусины, сколько их Ваня ни мозолил, вид настоящих флотских клешей принимать никак не хотели. Узенький брезентовый ремешок с невзрачной пряжкой с настоящим морским не мог идти ни в какое сравнение. Да и ботинки попались какие-то мохнатые. Сколько он их щеткой с ваксой ни тер, до хромовых «корочек» им было далеко.

Не лучше обстояли дела с подгонкой формы и у других.

Перед экскурсией в Соломбалу нас собрали на беседу. Один из командиров, забыл его звание и фамилию, напомнил нам о том, что при общении с населением, при переписке необходимо соблюдать установленные в армии порядки, строго хранить военную тайну. Он сообщил адрес нашей будущей войсковой части.

— Теперь каждый из вас может своим родителям и близким написать письма. Обратный адрес на конверте следует ставить такой: «Полевая почта № 30835».

— А где можно купить конверты и марки? — спросил Дьяков.

— Обойдетесь без них. Берите обыкновенный лист бумаги, — командир взял со стола лист нелинованной бумаги, показал его всем, сделал два перегиба, подогнул уголки, заправил оставшуюся полоску внутрь — получился треугольник. — Такой конверт можно сделать из любой бумаги, в том числе и тетрадной. Марки на конверты клеить не надо. На каждом письме будет ставиться треугольный штамп с указанием того, что оно «краснофлотское». Если кто-то хочет, чтобы письма нашли адресатов побыстрее, рекомендую написать их сегодня. Завтра будет отправка.