Юморески и другие пустячки - [47]

— А куда же еще им относиться!— равнодушно спросил Коломбо и опорожнил бокал.

— Этого я не знаю. Может, стоило бы отправиться туда еще раз, как вы думаете?!

— Может быть,— сказал Коломбо, уставившись в стену дома напротив.

— А вам не хотелось бы?..— спросил Рохас.— Вы меня слушаете?! У меня есть кой-какие связи, и я бы вам...

— Ради бога,— с горечью прервал его Коломбо. Он поглядел на элегантного литератора, как бы вопрошая: вы не видите, кто перед вами сидит? До сих пор не пригляделись?

Затянулась бесконечная пауза. Они допили и расстались.

Когда Фернандо де Рохас входил в комнату, которую снимал в гостинице «Эль Кабальеро Мио Сид», он услышал за собой голос парнишки-официанта. Он остановился, а мальчик доверительно зашептал:

— Сеньор...

— В чем дело?

— Не угодно ли сеньору барышню? У нас их здесь несколько, очень красивые... Глория, Росита, Анита... И все как на подбор...

— Нет,— резко возразил поэт,— ничего подобного я не желаю. Спокойной ночи.

Он вошел в свою комнату, разделся, помолился, и это не было молитвой испанцев. Но тут в голове у него молнией пронеслась мысль: она была абсурдной и в то же время абсолютно естественной. Он вскочил с постели, прервав молитву, наспех оделся и сбежал вниз, в трактир.

— Где эти барышни?— спросил он парнишку, стиснув зубы.

Они в самом деле были такие: очаровательные, искрометные, необузданные, манящие и обжигающие. Он обратился к самой прекрасной из них:

— Сеньорита, мне нужно, чтобы вы свели с ума одного человека. Чтобы вы сделали его безумцем. Чтобы вы обмотали его вокруг пальца. Чтоб вы его заставили жить, действовать, сражаться! Этот человек всю свою жизнь не делал ничего, к чему его не принудили женщины! Вы можете заработать много денег! Понимаете?

— Нет,— сказала дама по имени Пепита.— А об чем речь?

Когда они пришли к «Эль Маго Висенте», Коломбо там уже не было. Коротконогий корчмарь приблизился к ним утиной походкой.

— Если вы ищете этого итальянца — так ему стало плохо. Знаете, ему нельзя много пить. У него уже два приступа было. Его унесли, он сейчас в лазарете «У милосердных францисканцев».

Христофоро Коломбо лежал на соломе в старой заброшенной часовне и умирал.

— Сеньоре Коломбо,— обратился к нему Фернандо де Рохас,— со мной пришла некая дама. Она давно уже вас любит, страстно и отчаянно, но не осмеливалась признаться вам в этом.

Адмирал сдвинул со лба сырые тряпки, взглянул на разряженную Пепиту и сказал:

— Дайте мне только отойти немного, фея-синьорита! Боже мой, как вы прекрасны! Такую красивую женщину можно встретить лишь раз в жизни! Мы купим домик где-нибудь под Бургосом, будем разводить виноград и лимоны...

— Ну уж нет,— сказала Пепита и выгнула спину так соблазнительно, что чуть не вывалилась из своего декольте.— Сперва ты должен прославиться! Сперва ты должен отправиться в плавание!

— Идет,— сказал Христофоро Коломбо.— Дайте мне плот, и я поплыву на нем в Индию. Разом больше, разом меньше — какая теперь разница.

На рассвете он умер. Похоронили его за францисканским кладбищем в Вальядолиде. Фернандо де Рохас написал королю не меньше семи петиций, пока его прах перевезли наконец в монастырь Лас Куэвас в Севилье.

Это был, по-видимому, толковый морской капитан, но на героя романа в стихах и диалогах он все же не тянул. Чего нет, того нет.

На склоне лет Фернандо де Рохас узнал самое ужасное: и про эту самую Индию Христофоро Коломбо выдумал. Он там никогда не бывал.

Сладкая барышня из Будапешта

Я отношусь к числу тех, кто любит порядок во всех делах насущных — систему, так сказать, какую ни на есть дисциплину. Вот, скажем, ангелы — эти пускай по возможности обитают в небесах, а черти, наоборот, в глубинах под нами; надо же нам знать, в какую сторону при случае обратить перст указующий; черт в облаках, ангел в утробах земли — несуразица, которую не то что в богословии или в истории искусства — даже в кукольном театре не встретишь. И еще, чтобы не запамятовать, о дукатах: желательно, чтобы дукаты сыпались в шляпу или в корзину для подарков, и пусть это происходит только в сказках для детей, предпочтительно под самый конец — это будет неплохой хэппи-энд.

Если же этот порядок будет нарушен, в жизни могут возникнуть осложнения.

И вот еще что. Ни в какие ворота не лезет, чтобы ангел был мужского пола, к тому же еще в мини-варианте: ангелочек. В жизни не встречал ангела мужского пола. Правда, ангелы женского пола мне тоже не попадались, но это уж не моя вина. Рядового ангела-мужчину я просто не в состоянии себе представить, так же как, скажем, женщину-борца (борчиху?) в классическом (греко-римском) стиле. Представление об ангеле-мужчине допускается правилами только по отношению к ангелам титулованным, старослужащим, примерно от архангела и выше, но в истории, которую я хочу рассказать, они не фигурируют. Да и вряд ли кто-нибудь одобрил бы подобную вольность.

Вот, например, ангел-хранитель, которого я собственными глазами видел на оригинальной цветной олеографии: это была худосочная дама с шевелюрой, она парила с легким наклоном вперед, выбрасывая вперед руки на манер начинающей пловчихи, и за счет этого перемещалась в атмосфере; нос у нее был, на мой вкус, длинноват, к тому же она почему-то была изображена в непричесанном виде и легкомысленном неглиже: видно, ее неожиданно вызвали на дежурство. Она явно была бы не в состоянии носить с собой меч по примеру своих высокопоставленных коллег мужского пола, титулованных номенклатурных ангелов, а о мече пламенном я уж и не говорю; не дали ей ни алебарду или там автомат, как полагается всевозможным стражам и хранителям тел и душ.