Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [33]

Вместе с тем, ситуация на Балканах была такой напряженной, что никаких дипломатических талантов не хватило для того, чтобы положить конец аннексионным планам Австро-Венгрии в отношении славянских земель или убедить турецкие власти добровольно освободить Старую Сербию. Когда дело доходило до принципиальных вопросов балканской политики, интересы России и Черногории объективно совпадали, две страны оказывались вместе в одном военно-политическом лагере. Причем княжество играло роль застрельщика в борьбе за окончательное освобождение Югославии, а Российская империя – роль главнокомандующего, решавшего, когда проявить сдержанность и осторожность, а когда идти в бой. Так было в 1908 г. во время аннексионного кризиса, в 1910 г. во время подписания русско-черногорской военной конвенции, в 1912–1913 гг. во время балканских войн. Словом, несмотря на все трения и ссоры, имевшие место в начале XX в., российско-черногорские отношения были союзническими.

Напротив, никакие ухищрения князя Николы не могли сделать Австро-Венгрию менее опасной для соседей-славян, в том числе и для Черногории, треть территории которой граничила с монархией Габсбургов. До 1904 г. отношения соседей были крайне напряженными, так как Австро-Венгрия требовала от черногорских властей выдать ей боснийцев и герцеговинцев, принявших участие в антиавстрийских выступлениях и укрывшихся на территории княжества. Короткие периоды смягчения этой напряженности сменялись новыми конфликтами и угрозами со стороны австрийского правительства.

Современные черногорские исследователи считают, что после начала Русско-японской войны Австро-Венгрия начала концентрировать свои войска на границе со славянскими странами и что именно эти приготовления заставили князя Николу сделать несколько дружественных шагов навстречу Вене, например, пригласить в Цетинье начальника австрийского генерального штаба барона Бека, совершавшего инспекционную поездку в Боку Которскую³².

Чем хуже шли у России дела на Дальнем Востоке, тем приветливее к австрийцам становился черногорский правитель. В 1905 г. он посетил Берлин, в 1906 г. Вену. Эти попытки сближения со странами Тройственного союза вызвали резкую критику и со стороны России, и со стороны черногорской общественности. Дело шло к тому, что российское правительство было готово прекратить финансирование черногорской армии, а Австро-Венгрия, наоборот, вынашивала амбициозный план строительства железнодорожного пути от Боснии и Герцеговины через Черногорию в Косово.

Однако князь Никола не собирался быть послушным инструментом и в руках австрийского двора. Немного обнадежив австрийских дипломатов, он вскоре (март-апрель 1908 г.) посетил Петербург, был принят Николаем II, убедил своих российских покровителей, что австрийские планы ему претят, что вооруженные силы Черногории крайне необходимы России, и что военную субсидию нужно увеличить почти в три раза (с 331 тысячи рублей до миллиона). Субсидию увеличивать не стали, но поставки оружия из России в Черногорию заметно возросли³³.

Аннексия Боснии и Герцеговины в октябре 1908 г., казалось, свела на нет любую возможность улучшения отношений Черногории и Австро-Венгрии. Но уже в 1910 г. черногорский монарх возобновил дипломатические маневры. Накануне торжества в честь 50-летнего юбилея своего правления Никола организовал визит австрийского военно-морского флота в черногорский порт Бар. Провозгласив себя королем, он делал вид, что никак не может решить, Петербург или Вену он посетит сначала в новом качестве.

Маленькие хитрости принесли большой успех. В ноябре 1910 г. была подписана русско-черногорская военная конвенция, в соответствии с которой русская военная субсидия была увеличена до 600 тыс. руб., а черногорское правительство взяло на себя обязательство «не предпринимать своей армией никаких наступательных действий без предварительного соглашения с императорским правительством»³⁴. Российские политики считали, что одержали дипломатическую победу над австрийцами и укрепили свое влияние на Балканах. На самом деле победу одержал король Никола, который добился дополнительного финансирования своей армии, но не собирался отказываться от собственных замыслов в угоду союзникам из России. В 1913 г. он без колебаний нарушил конвенцию и, несмотря на протесты русского правительства, захватил албанский город Скадар (Скутари, Шкодер), считая, что Черногория имеет право на эти земли.

Несколько неожиданным для России и Австро-Венгрии было укрепление черногорско-итальянского экономического и политического сотрудничества в начале XX в. Первые признаки беспокойства по поводу наметившегося итальянского влияния сотрудники русской миссии в Цетинье проявили уже в 1903 г., когда в одной из школ Подгорицы по желанию князя Николы стали преподавать итальянский язык. Тогда же вернувшийся из поездки по Черногории драгоман миссии П.А. Ровинский сообщал, что «страна кишит итальянскими, изыскателями“»³⁵. Вслед за экономическим сотрудничеством наметилось и сближение в военной области. В 1906 г. итальянский король подарил Черногории несколько пушек, а министр-резидент П.В. Максимов подозревал, что черногорский двор не скрывает от итальянцев подробности русских военных планов в Черногории. Но экономическое сотрудничество и политическое сближение оказались недолгими и не удовлетворили черногорское правительство. Итальянские концессии в Черногории обогатили самих итальянцев, но не принесли тех доходов в казну, о которых мечтал князь Никола. В 1907 г. черногорско-итальянские отношения вообще разладились из-за семейного конфликта между старшим сыном князя Николы Даниилом и итальянским двором