Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов - [75]

Наша команда провела спокойный день, приводя в порядок одежду и снаряжение, перебирая припасы, кушая и отдыхая. Несколько молодых альбатросов нашли свой благородный конец в нашем котелке. Птицы гнездились на небольшом плато справа от нашего пляжа. Ранее мы обнаружили, что когда высаживались с лодки в ночь на 10 Мая, то потеряли руль. Джеймс Кэрд сильно ударился кормой, когда мы выбирались на берег, и, по всей видимости, тогда руль и сбило. Тщательные обыски пляжа и скал в пределах нашей досягаемости ничего не дали. Это была очень серьёзная потеря, даже если путешествие к началу залива будет проходить в хорошую погоду. В сумерках лёд в бухте вставал дыбом и вылезал на берег. Он дошёл практически до гряды камней у края травы, где лежал Джеймс Кэрд. Некоторые из кусков льда вытолкнуло практически ко входу в нашу пещеру. Его фрагменты валялись всего в двух футах от Винсента, который лежал ниже всех, и всего в четырёх футах от кострища. Днём Крин и Маккарти принесли ещё шесть молодых альбатросов, так что мы были хорошо обеспечены свежей пищей. Температура воздуха этой ночью, вероятно, была не ниже 38 или 40 градусов (+5 °C), и нам стало даже неуютно в своих тесных спальниках от столь непривычного тепла. Наши чувства по отношению к соседям в этом плане варьировались. Когда температура была ниже 20 градусов, то мы старались прижаться как можно ближе друг к другу, но стоило температуре повыситься на несколько градусов, как тепло другого человека переставало быть благом. Лёд и волны угрожающе шумели всю ночь, но я слышал их только сквозь сон.

Утром в субботу 13 мая бухта всё ещё была полна льда, но уже во второй половине дня его отнесло отливом. А затем произошла удивительнейшая вещь. Приплыл руль, во всей огромной Атлантике, среди побережий двух континентов он выбрал в качестве места для приюта нашу бухту. Не веря своим глазам, мы наблюдали за тем, как он приближался, движимый капризным влиянием ветра и волн. Он подходил всё ближе и ближе, пока мы ждали на берегу с вёслами в руках и, в итоге, смогли его подхватить. Это, конечно, было невероятно! Стоял солнечный и ясный день, одежда подсыхала, силы возвращались. Бегущая среди травы и камней вода ласкала слух. Мы отнесли наши одеяла на вершину холма и попытались высушить их на ветру тремястами футами выше уровня моря. Во второй половине дня мы стали готовить Джеймс Кэрд к переходу к изголовью Кинг Хаакон Бэй. Полуденные наблюдения показали широту 54,10:47° ЮШ, но если верить немецкой карте, широта должна была быть 54,12° ЮШ. Вероятно, наблюдения Уорсли были более точны. Этой ночью мы поддерживали огонь до тех пор, пока не легли спать, ещё днём, лазая по скалам над бухтой, я увидел у подножья утёса выброшенный волнами разбитый шпангоут. Мы достали его, спустившись с обрыва и, таким образом, запаслись топливом и могли позволить себе жечь фрагменты палубы Джеймс Кэрда более свободно.

Утром того же дня (13 Мая) Уорсли и я отправились на северо-восток, чтобы осмотреть залив и, по возможности, собрать некоторую информацию, которая могла бы быть полезна на следующем этапе нашего путешествия. Это было нелегко, но пройдя за два часа около двух с половиной миль, мы смогли осмотреть верховья залива. Мы не смогли, к сожалению, хорошо рассмотреть местность, которую намеревались пересечь, чтобы достичь китобойной станции на другой стороне острова. Мы перешли несколько ручьёв и замёрзших карстовых озёр, и в месте, где вышли на пляж на берегу залива, нашли несколько обломков, 18-ти футовую балку (вероятно часть стеньги), несколько кусков обшивки и маленькую модель корабля, очевидно, детскую игрушку. Мы ужаснулись трагедии, свидетелем которой стала эта бедная безделушка. Мы также встретили нескольких папуанских пингвинов и молодого морского слона, которого Уорсли убил.

Когда в три часа дня, усталые, голодные, но довольные собой, мы вернулись обратно к пещере, то нашли ожидавший нас великолепный обед из тушёных альбатросов. Мы принесли с собой в робах большое количество жира и печень морского слона, чем сделали сюрприз нашим товарищам. Трудности лазания на обратном пути в лагерь почти убедили нас выбросить эти сокровища, но мы донесли их, за что и были вознаграждены в лагере. Протяжённый залив представлял великолепное зрелище даже для глаз, которые достаточно уже насмотрелись на окружающее величие и жаждали простых знакомых вещей из повседневной жизни. Его зелёно-голубые воды были покрыты зыбью, вздымаемой яростным северо-западным ветром. Горы, «суровые вершины, как яркие светила» проглядывались сквозь туман, а между ними с великого ледяного плато, лежавшего позади, стекали вниз огромные ледники. Мы насчитали двенадцать ледников и слышали каждые несколько минут вибрирующий рёв, вызванный откалывающимися от основных потоков массами льда.

14 мая мы занимались приготовлениями к раннему выходу на следующий день, если, конечно, продержится хорошая погода. Мы намеревались, если будет возможно, забрать по пути останки морского слона. К этому времени все оправились от раздражений, вызванных мокрой одеждой во время путешествия на лодке. Внутренние поверхности бёдер пострадали особенно сильно, и некоторое время после высадки в бухте передвигаться было крайне неудобно. Мы нанесли наш последний визит к гнездовью альбатросов на небольшом плато над пещерой посреди кочковатой травы, снежников и небольших озерков. Каждое гнездо состояло из насыпи более фута высотой, состоящей из травы, корней и земли. Альбатросы откладывают по одному яйцу и очень редко по два. Птенцы выводятся в январе и, прежде чем отправиться в море и стать самостоятельными, выкармливаются в гнезде родителями в течение почти семи месяцев. До четырёх месяцев птенцы представляют собой покрытые мягким пухом красивые белые комочки, но когда на сцене появились мы, их оперение было почти полным. Как правило, один из родителей всегда находился на страже рядом с гнездом. Нам очень не нравились атаки этих взрослых птиц, но голод был сильнее. На вкус птенцы были настолько хороши и помогали восстановиться до такой степени, что каждый раз, когда мы убивали одного из них, то ощущали глубокое чувство раскаяния.