Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов - [67]
Я поднял все паруса и Джеймс Кэрд быстро удалялся от пляжа и линии тёмных фигурок на нём. Западный ветер резво относил нас к поясу пакового льда, и, как только мы вошли в него, я встал, обняв рукой мачту, и направлял рулевого, чтобы избежать столкновения с большими глыбами льда, что были повсюду вокруг в волнующемся море. Когда пак стал более плотным, мы были вынуждены повернуть почти прямо на восток, двигаясь под ветер к проливу, который я увидел рано утром с высоты утёса. Я не видел его сейчас, но мы должны были выйти к нему по азимуту, и я готов был поспорить, что он образовался под влиянием восточного течения. В четыре часа пополудни мы нашли этот канал, гораздо более узкий, нежели чем он казался утром, но ещё вполне проходимый. Приспустив паруса, мы прошли сквозь него и в 5.30 вечера вышли из зоны пакового льда. Мы прошли мимо ещё одного обломка льда в темноте часом позже, но пак остался позади, и с попутным ветром в парусах мы повели наше судёнышко сквозь ночь, наши надежды сосредоточились на далёкой цели. Волны были очень высокими и теперь, когда пришло время для нашего первого ужина мы ощутили большие трудности в удержании горящего примуса и предотвращения расплёскивания хуша в котелке. Чтобы приготовить еду были нужны трое человек, один держал горелку, а ещё двое алюминиевый котелок, который приподнимали всякий раз над примусом, когда движение лодки приобретало угрожающий характер. Помимо этого примус нужно было защищать от воды, брызги которой летели над лодкой с бака, а наша хлипкая палуба не была водонепроницаемой. Все эти операции проводились в замкнутом пространстве под палубой, где люди, лёжа или стоя на коленях, располагались как можно удобнее посреди вещей и балласта. Всё это было крайне неудобно, но мы утешались тем, что без палубы не смогли бы воспользоваться горелкой вовсе.
Повествование о следующих шестнадцати днях является рассказом об одной сплошной невероятной борьбе за жизнь посреди бушующего субантарктического океана, который полностью оправдал свою зловещую репутацию. Пока ветер держался, я решил идти на север, по крайней мере, два дня, чтобы дойти до области тёплой погоды, прежде чем повернуть на восток и взять курс на Южную Джорджию. Мы положили румпель на два часа. Мужчины, которые были не на вахте, залезали в мокрые спальники и пытались на время забыться, но сделать это в лодке было сложно. Вещи и снаряжение, казалось, жили своей жизнью, обладая при этом неизменной способностью оказываться под самыми неудобными углами для наших жаждущих отдыха тел. На мгновенье представьте себе, что вы вот-вот нашли удобное положение, как тут же быстро обнаружили какие-то закорюки, давящие на мышцы или кости. Первая ночь на борту лодки была одной из особо дискомфортных для нас всех, и мы были от души рады, когда наконец наступил рассвет и мы смогли начать готовить горячий завтрак.
Описание путешествия к Южной Джорджии основывается на сделанных тогда изо дня в день скудных записях. И хотя они преимущественно отражают лишь голые факты о пройденных расстояниях, нашем положении и погоде, то наша память сохранила детали прошедших дней, времени, которого не забыть никогда. Направляясь на север первые два дня, я надеялся выйти в зону более тёплой погоды, а также избежать встречи с паком, который может иногда выходить за обычные границы. Нам было нужно преимущество высоких широт для плавания по Великому кругу (широты пролива Дрейка) и быть осторожными в отношении возможной встречи со льдом. Зажатые в тесноте нашей узкой каюты и постоянно мокрые от летящих брызг мы невероятно сильно страдали от холода в течение всего путешествия. Мы сражались с морем и ветром, и в то же время, ежедневно боролись за то, чтобы остаться в живых. Временами мы находились в страшной опасности. Единственное, что нас поддерживало, это осознание того, что мы идём к земле, куда страстно хотели попасть, но были дни и ночи, когда ничего не оставалось, кроме как ложиться в дрейф в выбеленном штормом океане, и смотреть, больше с интересом, чем с опаской, на вздымающиеся колоссальные массы воды, бросаемые туда и сюда природой, восхищённой своим величием. Иногда казалось, что мы находились в глубоких ущельях, когда оказывались внизу между волн, и на вершинах гор, когда на мгновенье оказывались на пике гигантских гребней. Шторма были почти всегда. Насколько мала была наша лодка, и насколько величественно было море, что часто меж гребней волн наши паруса полностью обвисали. Но затем мы вновь поднимались на новый хребет и ощущали всю ярость шторма и окружающей белизны вспененной воды. Мы иногда смеялись, и это правда, и достаточно искренне. Даже когда потрескались губы и распухли рты, мы отыскивали любые поводы для веселья, хотя они и выглядели довольно натянутыми. Чувство юмора у человека всегда легко пробуждается небольшими неудачами своих друзей, поэтому я никогда не забуду усилий Уорсли, который хотел как-то раз поставить горячую алюминивую подставку на примус во время очень сильной качки. Своими обмороженными пальцами он поднял её, бросил её, поднял снова и поиграл с ней осторожно, словно с тонким кружевом женского туалета. Мы не то что смеялись, мы захлебнулись смехом.
