Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов - [47]

„Из-за нехватки топлива мы вынуждены топить лёд для питьевой воды в банках на теле, аналогичным образом мы подогреваем банки собачьего пеммикана на завтрак, держа их в наших спальных мешках всю ночь.“

„Последние две собачьи упряжки были расстреляны сегодня (2 апреля), туши пустили в еду. Мы приготовили собачатину и она оказалась совсем не дурственной, почти как говядина, только жестковата“.

5 апреля мы убили двух тюленей и они, вместе с морским леопардом, добытым за пару дней до этого, позволили несколько увеличить наш рацион. Каждый был счастлив, психологическое напряжение, вызванное голодом, утихло.

В холод всем выдавали по нескольку кусочков сырого жира, он удивительным образом помогал с ним справиться.

Наши сухие пайки по-прежнему оставались практически нетронутыми, но потом в лодках они использовался в полную силу.

Когда мы впервые обосновались в Лагере Терпения, погода была очень мягкой. Канун Нового Года выдался туманным и пасмурным, с небольшим снегом, а на следующий день, хотя температура и поднялась до +38 °F (+3,3 °C), наступили „мерзкий холод и слякоть“. Как правило, в первой половине января погода была сравнительно тёплой, настолько, что мы могли обойтись без рукавиц и работать снаружи достаточно долго голыми руками. До 13-го она была неприлично тёплой и спокойной. Это означало, что наш дрейф на север, который почти полностью зависел от ветра, был ничтожным. Лёгкий южный бриз 16-го всколыхнул наши надежды, и так как температура понижалась, то мы надеялись на период благоприятных ветров и продолжительный дрейф к северу.

18-го бриз сменился завыванием юго-западного гейла, усилившись на следующий день до хорошего шторма и, соответственно, дрейфа. Никто не покидал своих палаток, кроме как для кормёжки собак, принести еду с камбуза в палатку и дежурить, когда настанет очередь. Вьюга продолжалась шесть дней, после чего немного стихла, и хотя южный ветер оставался столь же сильным, мы смогли получить представление о солнце. Оно показало, что за шесть дней мы прошли 84 мили на север, самое большое расстояние. Неделями мы оставались на 67-й параллели, и казалось, что словно какая-то преграда препятствовала её пересечению. Во время этого удивительного скачка мы пересекли Южный полярный круг и теперь 146 миль отделяло нас от ближайшей земли на западе – острова Сноу Хилл, и 357 миль от Южных Оркнейских островов, ближайшей земли по прямой на север от нас.

Словно компенсируя этот рывок, на следующий день поднялся столь же сильный северо-восточный ветер и не только остановил наш дрейф к северу, но и отнёс нас обратно к югу на три мили. Эти северные ветры обычно сопровождались высокой температурой с сильным туманом, но после полудня 25 января туман исчез и мы наблюдали необычный эффект яркого раскалённого солнца при северо-восточном ветре. Это самый был жаркий день. Температура была 36 градусов в тени (+3 °C) и почти 80 градусов внутри палаток (+27 °C). Она привела в ужасное состояние поверхность льдины, превратив её в один сплошной бассейн, очень коварный для передвижения. Десять дней северных ветров остудили наш пыл, но пришедший 4 февраля с юго-востока сильный южный ветер вновь понёс нас дальше на север. Высокие температуры и северные ветра привели к тому, что наша средняя скорость дрейфа на север в феврале составляла около мили в день. В течение месяца в дневниках записи схожи: „дождливо, пасмурно и тихо“, и „ярко и холодно, с лёгким южным ветром“. Ветер был сейчас жизненно важным фактором для нас и единственной интересующей темой.

Начало марта принесло холод, слякоть и безветренную погоду с частым мокрым снегом. Влияние погоды на наше психическое состояние было весьма заметным. Все чувствовали себя намного веселее в яркий солнечный день и смотрели вперёд с гораздо большей надеждой на будущее, чем когда было хмуро и пасмурно. Погода вызывала гораздо больший эффект, нежели увеличение продуктовых рационов.

Юго-восточный гейл, поднявшийся 13-го и продолжавшийся в течение пяти дней отнёс нас на двадцать миль к северу и с этого момента удача, столь же быстротечная, как и переменчивый ветер, сопутствовала нам длительное время. 20-го марта мы пережили самую сильную бурю из тех, с которыми имели дело до этого времени, впрочем ещё хуже была буря после высадки на остров Элефант. Падал густой снег, делающий невозможным увидеть лагерь с расстояния в тридцать ярдов. Выходившие наружу в один момент полностью покрывались порошкообразным снегом, который требовалось полностью очистить перед тем, как снова войти в палатку.

Как только буря ослабла, температура понизилась и стало ужасно холодно. В нашем слабом состоянии, в грязной, засаленной одежде мы чувствовали эти внезапные перепады температуры гораздо сильнее, чем в иные времена. Затем прошёл спокойный, ясный, чудесно тёплый день, а на следующий началась сильная вьюга. Сугробы в четыре фута покрывали всё и вся, и мы должны были постоянно отрывать наши скудные запасы мяса, чтобы не потерять его совсем. Мы воспользовались теплом предыдущего дня, чтобы попытаться отогреть наши одеяла, которые были сильно заморожены и больше напоминали куски листового железа, но в этот день, как и в ближайшие два или три, было невозможно сделать хоть что-то, кроме как залезть внутрь какого-нибудь замёрзшего спального мешка, чтобы попытаться согреться. Было слишком холодно, чтобы читать или шить, руки приходилось держать внутри одежды, а коротать время в беседе друг с другом.