Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов - [16]

В воскресенье 24 января стоял ясный солнечный день, с мягким восточным и южным ветром. Открытой воды не было видно с топ-мачты, но были видны небольшие её отсветы в небе на западе и северо-западе. «Впервые за десять дней ветер сменился с северо-восточного и восточного, из которых пять дней он был штормовым. Очевидно, что лёд стал плотно сжат в этом секторе и теперь мы должны терпеливо ждать, пока либо южный шторм, либо что-то ещё вскроет лёд. Мы медленно дрейфуем. Днём наше положение 76,49 градусов южной широты, 33,51 западной долготы. Уорсли и Джеймс, работая на льдине с магнитометром Кью, обнаружили погрешность в шесть градусов на Запад». Незадолго до полуночи в пятидесяти ярдах от корабля открылась протока в пять ярдов шириной и с милю длиной. Трещина расширилась до четверти мили к 10 утра 25-го и в течение трёх часов мы пытались заставить корабль войти в эту протоку при помощи двигателя и всех поднятых парусов. Единственным результатом стало освобождение руля ото льда, и, убедившись в тщетности дальнейших попыток, я их прекратил. Позже днём Крин (Том Крин – второй помощник) и ещё двое человек находились за бортом на краю большой льдины, которая попала под корабль и, похоже, препятствовала его движению. Внезапно лёд откололся, взлетел вверх, и опрокинулся, придавив Крина между её краем и основанием словно клешнями. Спустя несколько мгновений, что он был в опасности, мы его, отделавшегося парой синяков, освободили.

Последующие дни прошли однообразно. Умеренный бриз с востока и юго-запада не возымел никакого видимого влияния на лёд, и корабль по-прежнему оставался крепко зажатым. 27-го, на десятый день бездействия, я решил заглушить котлы. Мы сжигали по полтонны угля в день, поддерживая пар в котлах, и так как в бункерах оставалось теперь только 67 тонн, что составляло тридцать три дня хода под паром, мы не могли больше позволить себе понапрасну его тратить. Земля по-прежнему виднелась на горизонте в ясную погоду. Биолог получил несколько интересных образцов с пробы грунта на различных глубинах. Промер глубины 26-го дал 360 саженей, а другой, 29-го 449. Дрейф продолжался на запад, определение нашего положения 31-го (в воскресенье) показало, что корабль продрейфовал за неделю восемь миль. Джеймс и Хадсон настроили радиоприёмник в надежде услышать ежемесячную передачу с Фолклендских островов. Эта передача должна была быть около 3.20 утра на следующее утро, но Джеймс сомневался, что мы примем хоть что-то нашим маленьким аппаратом на расстоянии в 1630 миль от радиопередающей станции. Мы, как и ожидали, ничего не услышали, дальнейшие попытки были так же безуспешными. В нашей ситуации это было бы сложно даже с приёмником более высокой мощности.

Во время вынужденного ожидания мы постепенно пополняли запасы тюленьего мяса. Свежее мясо было необходимо собакам, а отбивные из тюленьего мяса и печени вносили заметное разнообразие в наш рацион. Четыре крабоеда и три тюленя Уэдделла, более тонны мяса для собак и людей, были подстрелены нами 2 февраля и поэтому все были заняты большую часть дня доставкой их туш на корабль. Мы спустили на лёд трое волокуш и приволокли на них тюленей с расстояния около двух миль, направление движения санных партий через ледяные гряды и полыньи указывалось семафором с «вороньего гнезда». Ещё пара тюленей была замечена на дальней стороне большой полыньи, но я не разрешил их преследовать. Местами лёд был очень ненадёжен, тонкие наледи скрывали трещины и проталины, и я не хотел рисковать зазря.

Трещина около четырёх миль длиной вскрылась с кормы корабля 3-го февраля. Узкая полоска канала оставалась открытой, но было не похоже, что это результат каких-то глобальных процессов, вызванных дующим лёгким бризом. Рано утром 5-го февраля задул северо-восточный штормовой ветер, принёсший пасмурную погоду и густой снег. Вскоре пак стал расходиться и сходится, но без особого видимого эффекта. В полдень корабль внезапно накренило на более чем три градуса. Сразу после этого вперёд от бака побежала трещина, образуя проход, и ещё одна за кормой. Я подумал, что может быть возможно по одной из них вывести корабль на открытую воду, но сквозь густой снег ничего не было видно, а пока заводили двигатель пак снова закрылся. Северный шторм уступил место слабому западному бризу только 6-го. Пак выглядел наиболее прочным, чем когда-либо. Он простирался сплошным покрывалом до самого горизонта куда не кинь взгляд, и ситуация ухудшалась из-за очень низкой температуры воздуха в последующие дни. В ночь на 7-е она упала до нуля (-17 °C), а 8-го была и вовсе два градуса ниже нуля (-20 °C). Это похолодание в разгар лета было весьма некстати, с нашей точки зрения, поскольку оно укрепило лёд, и сжало в его тисках корабль. Продолжался медленный дрейф на юго-запад, иногда мы замечали случайные отблески далёкой земли на востоке. Наши координаты 7-го февраля были 76,57° ЮШ, 35,7° ЗД. Промер глубин 6-го и 8-го дал в заборе ледниковую грязь на 630 и 529 саженях.

9-го «Эндьюранс» находился в полынье, заполненной свежеобразованным льдом. Твёрдые льдины несколько ослабили своё давление на корабль, но по-прежнему плотно его окружали. Погода стояла туманная. Мы почувствовали с севера лёгкое волнение льда, и это движение породило надежду на наличие недалеко от нас открытой воды. В 11 часов утра пак разорвала длинная трещина, протянувшаяся с востока на запад настолько далеко, насколько можно было рассмотреть сквозь туман, я отдал приказ поднять пар в надежде прорваться к ней. Все усилия оказались напрасными. Мы смогли разбить молодой лёд, но не окружающий нас старый. Ещё одна попытка была предпринята 11-го, ясным солнечным днём. Температура оставалась низкой, в полночь почти -2 °C. После разрушения нескольких льдин свежего льда