Юдаизм. Сахарна - [28]
Остановимся. Вот — признание, которое вырвалось у автора или которое он обронил побочно, как пластическое общее впечатление, и оно так бесконечно важно. Переведем его на наш язык, и мы получим две ценные истины:
1) вся жизнь еврея — талмудична, т.е. священна;
2) Талмуд — весь жизнен и есть как бы церемониальное священное одеяние, в своем роде цицес талес, на еврее.
Или, что то же:
1) Талмуд есть еврей, выраженный в слове;
2) еврей есть движущийся, осуществленный Талмуд.
Нужно знать кой-что об устроении Талмуда. Прежде всего — он часть, частичен собственно, несмотря на умопомрачительный его объем: к нему не достает 40-80—150 еще таких же Талмудов. Это мы узнаем так же просто, как просто в арифметике нахождение целого числа по части, цельной единицы по ее дроби. К составлению Талмуда, который был совершенно окончен к P. X. и, вероятно, созидался во всю пору золотого, серебряного и медного века юдаизма, — итак, к этому составлению подан повод и до известной степени даже дан лозунг в «Исходе», «Второзаконии» и «Левите» Моисея, в самом духе и смысле его заветов под «Синаем» Израилю. Страх и трепет египетских казней дышит в слове Моисея: «если не... то — то- то». Дивный корабль, сосуд Божий, «семя Иеговы» в пустыне и на Синайском полуострове — еще как бы между небом и землей, ни в живых — ни в мертвых, висит, колеблется, зарыт в волнах опасностей и собственного недоумения о своей судьбе. Это-то положение народа и вызвало угрозы законодателя: «если — не... то — то-то...». При этом его повеления — всегда жизненны, относятся к жизни, есть путь бывания, стезя поведения. «Матросы — по реям!» — вот наш язык, на который мы можем перевести язык священных предписаний. Итак: путь жизни, стезя бывания — вот глаголы Божии Человеку. Теперь сейчас же возник вопрос: как быть? что сделать? на которую рею побежать и которому человеку? Путь жизни требовал разработки, и Талмуд есть такая разработка. Таким образом, из самого характера священного закона как стези, уже вытекала сущность Талмуда, как из проблем стратегии вытекает вся надземная и подземная (тайная и явная) работа Главного штаба. Раввины совершили то же, и даже были тем же, чем офицеры Генерального штаба, безыменные и, во всяком случае, не гениальные, офицеры-копуны, офицеры-саперы, перед которыми поставлена задача: «провести императорские войска в Индию». Непременно тут явилось бы много и не индийского, и не русского, а афганистанского, памирского, белуджистанского, бухарского. В Талмуде есть также бездна вещей, взглянув на которые удивляемся: «От пророков ли это? от народа ли пророческого?». И явилось подозрение, а наконец и уверенность, глубоко невежественная, что Талмуд есть инородный и неправильный нарост на Библии, даже только около Библии; и что в нем Израиль уклонился от чего-то; хотя нет трактата, главы, страницы в Талмуде, который не отвечал бы или не усиливался ответить: «Ну, как же исполнить это и то, содержащееся в «Исходе», «Второзаконии» и «Левите» Моисея». Против Талмуда и его составителей, против самого его исполнения — ни слова нет у пророков, у Маккавеев, у Ездры, хотя Талмуд в ту пору неписанно существовал и строжайше исполнялся: но вот его записали, чудовищную по объему работу записали для памяти, и у позднейших его читателей и притом вне еврейства стоящих, у франков, аллеманов, бургундов, появляется удивление, презрение, негодование: «Не то! не то! уклонились! сошли с пути!». С какого пути? С чьего пути? На путь франков и аллеманов Израиль и не вступал, и на этот путь раввины и не вели вовсе свой народ. Но для франков франкское понимание обязательно, конечно... Ничего на это нельзя сказать кроме: «блажен, кто верует»... Главный путь расхождения — непонимание франков и бургундов: «Зачем в Талмуде все телесность? Почему не духовный смысл? Зачем это не проповедь и проповедание, а 40-томный ответ на недоумение: как нам жить». На каждой странице бургунд ожидал читать то, что позднее, наконец, сам определил: «Бог есть дух — бесконечный, всеблагий, всеправедный, вездесущий»... Он не заметил, что первое слово «дух» есть его собственное, а в Завете стоит: «дыхание», т.е. «движущее», «жизнь», а не отвлеченность, не абстракция и возношение «духовных качеств человека»:
...«И вдунул в лицо его (Адама) дыхание жизней — душу бессмертную» (Бытие).
Но вопрос: «как нам жить» и «как исполнить повеление» — обнимается у Моисея еще полнее, нежели объяснили раввины, и толкования последних суть толкования на некоторые, а не на все слова закона и законов[19]. Сумма этих толкований подразделена на отделы, которых шесть. Вот они:
I отд. Зераим (=«посевы»). Он содержит трактаты: 1) Берахот или Славословия, т.е. еже-дневно и еже-ночно читаемые молитвы; также при случаях вкушения, пития и вообще дневного жизне-оборота; 2) Пеа или край, напр., поля, засеянного хлебом, каковой край оставляется в снедь бедным; в трактате этом вообще исчисляются права бедных на пользование, так сказать, осыпающимся богатством богатого, на «падающее от трапезы роскоши»; и также предписываются обязанности благотворения, уже сверх прав бедных. Не можем из этого трактата не привести одного выражения: «для всего Бог положил границы и установил сроки: но для изучения Писания и благотворения — не положил ни границ, ни сроков». Или вот еще: «Царь Монобаз (принявший еврейство) роздал все свои сокровища в неурожайные годы. Его родственники прислали ему сказать: «Твои предки увеличивали фамильные сокровища, а ты расточаешь». Монобаз ответил: «Они собирали себе сокровища на земле, а я на небе, как сказано (Псалом, 85, 12): истина возникнет из земли, а правда проглянет с небес. Предки мои собирали в таком месте, где крадут, а я собираю в таком месте, где невозможна кража, ибо сказано (Пс., 89, 15): правосудие свято и правота основание престола Твоего. Мои предки собирали сокровища, не дающие плоды, а я собрал сокровища, дающие плоды». И еще — о деликатности помощи: «Если бедный носит чистую шерсть, то ему дают одежду из чистой шерсти; если он привык к кровати, то ему дают кровать; если он привык к тому, чтобы ему в рот клали, то ему кладут; и даже если он нуждается в рабе, лошади или в жене». Но и поставлены ограничения, однако чисто нравственные, не юридические: «Кто притворяется калекой, слепым или хромым, рано или поздно будет калекой, ибо сказано (Притчи, 11, 27): кто ищет зла, к тому оно и приходит» и проч. Трактат этот составлен в истолкование и применение Левит, гл. 19, ст. 9—10, гл. 23, ст. 22 и Второзакония, гл. 24, ст. 19-22; 3
