Юби: роман - [4]

Шрифт
Интервал

Главное, что Недотепок был не один. К нему должна была приехать из самой Москвы семья, и целую осень Йеф-Ич перестраивал старую и с виду негодную школьную квартиру на втором этаже древнего кирпичного дома, первый этаж которого был занят разными складскими помещениями. В помощь ему подтянулись из поселка друзья прежнего учителя, который сидел сейчас, как мы знаем, за продажу родины… Угуч по собственной воле был на этой стройке самым первым помощником, и как ему ни втолковывали, что это нельзя, что не должен, мол, учитель пользоваться трудом ученика, все равно, Угучу эти резоны что горохом о стену…

– Жиды завсегда друг за дружку… Кажинный норовит другому пособить…

– Вядомае дело…

Работяги школьных хозяйственных служб понимающе поцокивали, глядя на спорый ремонт запущенной квартиры. Они были совсем не прочь тоже включиться и чего-нибудь сделать да в чем-нибудь подмогнуть (не бесплатно, разумеется), но их не звали.

– Слушай, – обратился к Недотепку парень из поселка, которого звали Серегой, – а почему это они все жужжат «жиды да жиды»? – Ладный Серега кивнул на зрителей из школьных работников. – Ты еврей, что ли?

– Азумеется, – подтвердил Йеф.

– Вот так номер, – присвистнул Серега. – Я вообще-то евреев как-то не очень…

– А как же ваш и мой длуг? – остолбенел Йеф.

– Какой друг? – не врубился Серега.

– Ним. – Похоже, и Йеф ничего не понимал. – Наум Ним, который нас длуг с длугом….

– Наума? – удивился в ответ Серега. – Тимка! – позвал он. – Мешок! Идите сюда! Слушайте, чего он гонит!

Друзья, утирая пот, разогнулись и подтянулись поближе.

– Че стряслось? – поинтересовался Тимка, прополаскивая рот водой.

– Он говорит, что наш Наума – еврей…

– Я вообще-то евреев не очень, – недоверчиво протянул Тимка, – но помню, что-то такое Наума говорил.

– Точно говорил, – вступил Мешок. – Еврей, без сомнений.

– Тогда другое дело, – тяжко вздохнул Серега. – Тогда я к евреям всей душой…

* * *

Квартира была готова к первым холодам, и сразу же к Йефу прикатила жена с сыном Даниилом, обезноженным загадочной хворобой с непроизносимым названием. Но про это узнавали погодя, а первым делом все замирали, глядя на Йефову жену. Надежда Сергеевна была невероятно пригожа нездешней, киношной какой-то красотой и с первого шага сразу же отодвинула далеко назад всех школьных красавиц, включая даже теть-Олю. Только вот жила Надежда Сергеевна словно на ощупь, как потерянная…

– Несмеяна, – выдала теть-Оль свое фирменное. – Хотя, по правде кажучи, и не придумать, с какой радости ей смеяться…

Угуч буквально прилип к сыну Йефа. Даниил был по годам вровень Угучу, но, щуплый и хрупкий, из-за болезни казался Угучевым младшим братом.

Они натурально срослись друг с другом. Угуч сажал Даниила себе на плечи, и перед тем открывался огромный и ранее недоступный мир. Куда там креслу-коляске гоняться за крепким и быстрым Угучем!.. Да и не за Угучем вовсе, а за кентавром Дим-Даном, как сразу же прозвал их Йеф-Ич, объяснив Угучу, что жили когда-то такие диковинные существа в Греции, только у них было по две руки и четыре ноги, а у Дим-Дана – наоборот. Угуч даже не придерживал своего всадника – так ладно чувствовали они друг друга. Йеф мужественно замирал, глядя на их стремительный бег с прыжками через разные пни да колдобины, а вот Надежда Сергеевна бледнела в полотно и спешно отворачивалась.

– Я не могу этого видеть, – говорила она Йефу… и Угучу… и Даниилу.

– Мам, а ты и не смотри, – отзывался сын.

– Трусиха наша, не отнимай у Данилы такую радость, – вторил сыну Йеф.

– Угу, – соглашался с ними Угуч.

* * *

Ясное дело, к Даньке в комнату Угуч шастал, как к себе домой, хотя никакого дома у него отродясь не было и он знать не знал, как туда шастают. Понятна и уверенность Угуча в том, что Йеф оставит его после школы рядом со своим сыном. Может, усыновит, а может, и просто оставит. Угуч не знал, как это будет выглядеть в разных скучных деталях, и про эти детали не думал. Это же был не план действий, а мечта. И кто бы решился осмеять эту его мечту!..


До сегодняшнего неправильного дня, до недавнего странного нападения Недомерка и до обидного заступничества теть-Оли Угуч хранил и взращивал эти свои три мечты. И вот в один день все они расползлись так, что и не ухватить…

Еще вчера он затруднялся в выборе мечты, по которой станет проживать свое послешкольное будущее. Хорошо, конечно, пожениться на теть-Оле и ходить по здешней кухне-столовой полным хозяином. Но и с героем отцом уехать отсюда под завидущими глазами всей школы – тоже хорошо. И хорошо остаться в семье Йефа, даже и при откровенной и такой несправедливой неприязни к нему Надежды Сергеевны.

Иногда Угуч пытался совместить разные мечты в одну свою жизнь, но получалась полная ерунда. Ну вот, например, несется он кентавром Дим-Даном по лесной тропе, а рядом теть-Оль в подвенечном платье. Разве ж она угонится за кентавром?.. А как можно свести вместе отца – самого настоящего чекиста и Йефа, друг которого продал родину?.. А Недомерок говорит, что и сам Йеф продает родину. Как же его соединить с отцом-чекистом?..

Угуч представил, как его отважный отец-разведчик, похожий на Штирлица, подходит к ослику Иа-Иа, на которого чем-то неуловимым походил Йеф-Ич…


Еще от автора Наум Ним
До петушиного крика

Наум Ним (Ефремов) родился в 1951 году в Белоруссии. Окончил Витебский педагогический институт. После многократных обысков и изъятий книг и рукописей был арестован в январе 85-го и в июне осужден по статье 190' закрытым судом в Ростове-на-Дону. Вышел из лагеря в марте 1987-го. На территории СНГ Наум Ним публикуется впервые.


Господи, сделай так…

Это книга о самом очаровательном месте на свете и о многолетней жизни нашей страны, в какой-то мере определившей жизни четырех друзей — Мишки-Мешка, Тимки, Сереги и рассказчика. А может быть, это книга о жизни четырех друзей, в какой-то мере определившей жизнь нашей страны. Все в этой книге правда, и все — фантазия. “Все, что мы любим, во что мы верим, что мы помним и храним, — все это только наши фантазии. Но если поднять глаза вверх и честно повторить фантазии, в которые мы верим, а потом не забыть сказать “Господи, сделай так”, то все наши фантазии обязательно станут реальностью.


Рекомендуем почитать
День рождения

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Грабители

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Кто ты, Гертруда?

«…Эл пыталась вспомнить, когда в ее жизни началось это падение?Наверное, это произошло летом. Последним летом детства, ей было семнадцать лет…Эл с матерью отдыхала вгорах, на побережье водохранилища Чарвак, недалеко от поселка Бричмулла, воспетой когда-то в песне. День только начинался, но воздух уже накалялся, как масляная батарея. Июль в Средней Азии, время, которое местные называют «чилля», в переводе с фарси «сорок дней». Это период изнуряющего сорокадневного, безветренного, летнего зноя. Эл родом из этих мест.


Манипулятор. Глава 004

ВНИМАНИЕ! ПРОИЗВЕДЕНИЕ СОДЕРЖИТ НЕНОРМАТИВНУЮ ЛЕКСИКУ! «Манипулятор» – книга о стремлениях, мечтах, желаниях, поиске себя в жизни. «Манипулятор» – книга о самой жизни, как она есть; книга о том, как жизнь, являясь действительно лучшим нашим учителем, преподносит нам трудности, уроки, а вместе с ними и подсказки; книга о том, как жизнь проверяет на прочность силу наших желаний, и убедившись в их истинности, начинает нам помогать идти путем своего истинного предназначения. «Манипулятор» – книга о силе и терпении, о воодушевлении и отчаянии, о любви и ненависти, о верности и предательстве.


Киевская сказка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мысли сердца

Восприятия и размышления жизни, о любви к красоте с поэтической философией и миниатюрами, а также басни, смешарики и изящные рисунки.


Свет в окне

Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.


Против часовой стрелки

Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.


Жили-были старик со старухой

Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.


Любовь и голуби

Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)