Йу с морских островов - [2]

Все тут никуда не годилось, все надо было делать иначе, чтобы лодка стала пригодной для мореходства.

Нос надо было поднять на одну или на две планки выше и сделать его острее, чтобы разрезал волны, а по бокам округлить, чтобы вода его легко обтекала, тогда лодка станет послушнее и не развернётся бортом к волне.

Вот о чем Йу думал непрестанно и днём, и ночью. И только вечером он ненадолго отвлекался от своих мыслей, беседуя с молодой лопаркой.

Скоро Йу заметил, что Саймка в него влюбилась. Она всюду ходила за ним по пятам и провожала печальным взглядом, когда он отправлялся на берег моря, — знать, поняла, что у него одна мысль на уме — как бы поскорее воротиться домой.

Старый лопарь все сидел в куче золы, и вокруг его шубы клубился пар и ходили тучи дыма.

А кареглазая Саймка исподтишка так и ела глазами гостя и заманивала его умильными взглядами и ласковыми словами, которые без умолку сыпались у неё с языка, стоило старику только отвернуться; наконец она увела парня в тёмный угол, чтобы старик не услышал, о чем они будут говорить.

Колдун хоть не оборачивался, но, когда хотел, он и затылком видел, что за спиной у него творится что-то неладное.

— Что-то я плохо стал видеть, глаза слезятся от дыма, — молвил дед. — Скажи-ка, Йу, что ты держишь в руках?

— Отвечай, что ты поймал в силки снежную куропатку! — подсказала шёпотом Саймка.

Девушка прильнула к его груди, и Йу почувствовал, что она вся дрожит.

И вот Саймка стала рассказывать так тихо, что Йу сам не знал, слышит ли он её голос или без слов читает потаённые мысли; а она говорила, что старик — злой колдун, его бормотание и пение — это злые заклинания против лодки, которую задумал построить Йу. Потому что, когда Йу сделает лодку, никто во всем Нурланне не захочет больше покупать у колдуна поветерь.

И ещё она сказала парню, чтобы он никогда не становился между колдуном и волшебными мухами.

Тут Йу понял, что за лодку ему сполна достанется лиха хлебнуть. Но чем круче ему приходилось, тем больше он напрягал голову, чтобы все сообразить как следует.

Наутро, чуть свет, он пустился к морю, не дожидаясь, пока старик проснётся.

Но едва он вышел из землянки, в лощине стало твориться что-то странное. Холмов по обе стороны сделалось словно бы больше, чем было прежде, и сколько он ни шёл, а все не мог выйти на открытое место; он шёл и шёл, проваливаясь в глубоком снегу, а берег все не показывался. Никогда ещё Йу не видал, чтобы среди бела дня играли такие сполохи. Треск стоял, хоть уши затыкай, все небо было точно в огне, и длинные пламенные языки тянулись сверху, словно хотели достать путника.

Берег и лодка будто канули куда-то, Йу не узнавал окрестностей и не понимал, где он находится.

Наконец он догадался, что сбился с дороги и, вместо того чтобы идти к морю, кружил, должно быть, все время на одном месте.

Он повернул назад, но тут попал в такой густой туман, что не видно было ни зги.

Проплутав до вечера, Йу совсем выбился из сил и упал духом.

А уже ночь наступала, кругом сугробы, и снег все валит и валит.

Присел Йу на камне, чтобы хорошенько подумать, как ему быть — не пропадать же понапрасну. Вдруг, глядь, из тумана сами собой выехали лыжи, подкатились к ногам и остановились.

— Ну, коли вы ко мне дорогу нашли, так авось и обратно выведете, — сказал Йу.

Он надел лыжи, и они понесли его по горам да по долам, а он знай себе катится, куда они хотят.

А кругом тьма-тьмущая, хоть глаз коли, ничего не видать, и чем скорее бежали лыжи, тем гуще валил снег и вьюга хлестала в лицо, а ветер так и толкал, норовя сбить с ног и вырвать из-под него лыжи.

Он мчался с горы на гору так быстро, что дух захватывало, обратно мимо тех мест, где проплутал целый день, и порой ему даже казалось, что он не едет, а летит по воздуху.

Неожиданно лыжи стали как вкопанные, и он увидал, что очутился перед входом в землянку.

У порога его встретила Саймка, должно быть, заранее навстречу вышла и поджидала.

— Как только я поняла, что старик против тебя колдует, чтобы ты не смог найти дорогу к лодке, я послала за тобой самоходные лыжи, — сказала Саймка. — За свою жизнь ты можешь не опасаться, раз уж он принял тебя в дом как гостя. Но до утра лучше не показывайся ему на глаза.

Саймка незаметно провела парня в землянку, а колдун в густом дыму ничего не увидел; потом она накормила гостя, напоила и уложила спать.

А среди ночи Йу проснулся от каких-то странных звуков; издалека до него донеслось слЪвно бы жужжание; прислушавшись, он разобрал слова:

Лодка не выйдет у лопаря,

Мухе пути не найти за моря,

В дымном кольце проплутает зазря.

Старик лопарь на куче золы камлал; он пел и колотил по земле так, что все вокруг гудело.

А Саймка лежала ничком на коленях, обхватив голову руками, и молилась лопарскому богу, чтобы он отвёл колдовство.

Тут Йу догадался, в чем дело: старик ищет его, думая, что он затерялся в тумане; и смекнул парень, что дело идёт о его жизни и смерти.

Йу встал до света, оделся, а потом и вошёл, нарочно громко топая ногами и отряхиваясь от снега, как будто только что вернулся; он сказал, что был на охоте, хотел поднять медведя из берлоги. Вот только, мол, никогда ещё не случалось ему попадать в такую метель: он совсем заблудился и долго не мог отыскать дорогу.