Йоулер - [2]

Темнота упала, когда она уже кончила есть. С щепетильным старанием она почистила передние лапы и густой мех на груди. Смочив подушечки лап, кошка поскребла окровавленные щеки и морду и закончила умывание поглаживанием своих коротких ушей, скорее, округлых, чем остроконечных.

Сытая и довольная, она наконец двинулась из леса в прерию, направляясь к далёкому берегу ручья. Она шла целеустремлённо, но медленно. Её раздутое брюхо висело так низко, что почти волочилось по земле. Сегодня ночью должны были появиться на свет её котята. Четыре раза она останавливалась, конвульсивно изгибаясь. Тихий скулящий стон был не слышен уже в нескольких футах от неё. Это были лишь первые знаки работы, но время шло. Останавливаясь, она чувствовала внутри себя сильные движения своих ещё не рождённых котят.

Впервые, с тех пор как более года назад всех её котят утопили, она вынашивала потомство. И это новое потомство, раз она уж стала дикой кошкой, теперь всецело зависело от её собственной жизнестойкости и охотничьих талантов.

Она расцвела в новых условиях жизни. Шёрстка потемнела, стала глаже и много теплее, чем прежде, и её большое тело превратилось в узел сильных, пропорционально развитых мышц. Она могла, бегать, часами на удивительно большой скорости. Она была свирепой и коварной кошкой, и немногие псы осмеливались нападать на неё.

Она встретила самца пятьдесят девять дней назад в тёплую не по сезону ночь в конце февраля, когда луна была почти такой же полной, как теперь. Уже двое суток коты с окрестных ферм ходили по её следу. Немногие из них пытались покорить её, но их храбрость не выдерживала её яростного натиска, и они либо спасались бегством, либо переворачивались на спину, демонстрируя отказ от своих притязаний тем, что выставляли наружу своё ранимое брюхо.

Потом пришёл самец, который был не такой, как все. На этот раз она почувствовала скрытый страх при его появлении. У кота была пятнистая шкура с красновато-коричневым оттенком, он был вдвое больше кошки, крепко сложен, с густыми пучками меха на щеках. Кисточки смоляно-чёрных волос на кончиках ушей делали их длинными и остроконечными. Короткий тупой хвост нервно подёргивался. Это был дикий кот.

Вне сомнения, запах обычной кошки привлёк его впервые, но впервые было и то, что такая кошка осталась на месте при его угрожающем приближении. Все, что попадались до этого, с воплем уносились. Эта — лишь низко припала к земле, и он услышал глубокое, предостерегающее рычание и увидел, как выразительно вьётся её гибкий хвост.

Дикий кот прижал уши к голове и тоже припал к земле, мягко урча. Извиваясь, он приблизился к ней, так что между ними оставалось фута четыре. Она не двигалась с места, и, чем ближе он подползал, тем громче и неприступнее было её рычание.

Как будто озадаченный, дикий кот остановился, долго и пристально глядя на неё. Внезапно его рычание приняло выжидающий оттенок, и он облизнулся. Короткий хвост рассеянно дёргался от волнения. Кот стал кружить вокруг неё изящной, необычайно грациозной, как бы уступающей походкой, но она постоянно меняла позицию так, чтобы оставаться лицом к лицу с котом. Так они сделали три полных оборота. Их рычание становилось менее приглушённым, и скоро весь лес услышал их голоса.

Дикий кот снова остановился. Невероятно, но, казалось, он потерял к кошке интерес. Он зевнул и сделал вид, что собирается отправиться восвояси. Потом, не напрягая мускулов, чтобы не выдать готовящегося движения, он бросился на неё. Но она была готова к этому и прыгнула, встречая его. Они столкнулись, кусая друг друга, царапаясь и крича. Потом вдруг разошлись и заняли прежнюю позицию, прижимаясь к земле. Дикий кот, казалось, был сбит с толку неожиданной силой этой кошки. Ему едва удалось куснуть её, чуть выпущенные когти вообще не достали противницу. Его же кожа горела от царапин.

Есть инстинктивно выработанные, определённые правила, которым следуют в столкновениях, подобных этому: безжалостные кривые когти никогда не выпускаются полностью, они выставляются совсем чуть-чуть, только для того, чтобы проникнуть сквозь мех и оставить лёгкие царапины, говорящие о том, что будь противник серьёзен, эти когти его бы распотрошили. И хотя зубы держат противника по законам дикой схватки, им разрешается вонзаться в шкуру лишь для вида.

Оба зверя облизнулись и начали кружить, чтобы снова сплестись в фыркающий, шипящий ком. Они тотчас снова разошлись, и преследование продолжалось меж сосен. Здесь более короткие лапы кошки были преимуществом, и некоторое время казалось, что она преследует кота. Как будто поняв, что самец не сможет так поймать её, кошка вдруг изменила направление, сложно и разнообразно маневрируя: увёртываясь от него среди камней, прыгая на деревья, перебираясь там с ветки на ветку и снова прыгая на землю, она перелезала через полые колоды и заставляла своего поклонника носиться за ней в утомительной погоне.

Когда, наконец, он настиг её, это произошло потому, что она сама позволила догнать себя. Они внезапно прекратили бороться и побежали бок о бок, довольные обществом друг друга. Они остановились в небольшой рощице, устланной густым мхом. Она потёрлась об него головой и замурлыкала, и тяжёлое урчание раздалось в ответ из его груди.