Йот Эр. Том 2 - [17]

В подобной атмосфере кружить головы оказалось очень легко. Уже звенели сабли пылких вояк, оспаривавших друг у друга каждый взгляд, брошенный девушкой в их сторону. Среди множества поклонников, наперебой добивавшихся ее благосклонности, можно было не глядя выбирать того, кого следовало привести к полной покорности, заставить буквально валяться в ногах и объясняться в любви. Из числа претендентов Нина сразу отсеяла сынков советских генералов и офицеров, служивших в Войске Польском. Принуждать их ползать перед ней на коленях желания не было, но и позволять им волочиться за собой — тоже. Большинство из них встретило непроницаемую стену холодности, а тех немногих, кто этого заслуживал, она быстренько перевела в разряд друзей и приятелей.

Однако охвативший Нину азарт сыграл с ней дурную шутку, приглушив способность правильно оценивать последствия своих поступков. Очередная избранная ею жертва — уже немолодой и давно женатый подполковник — оказалась на редкость неподдающейся, что только распалило и так обостренный охотничий инстинкт девушки. Да к тому же и сам подполковник был ей довольно симпатичен: он не только имел хорошие манеры, что было свойственно большинству польских офицеров, но и выделялся умом, оказавшись к тому же на редкость интересным собеседником. Девушке просто нравилось проводить с ним время, но инерция покорения мужчин толкала ее дальше.

Подполковник очень долго не сдавался, что заставляло Нину оттачивать свое мастерство обольщения до совершенства. Лишь на второй месяц осады офицер, наконец, сдался. Последовали уже привычные для нее пылкие признания в любви. Но затем…

На следующий день подполковник уже не был тем восторженным влюбленным, каким казался вчера. Лицо его было суровым, и на нем лежала заметная печать грусти. Похоже, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что эмоции в нем возобладали над разумом, понимал, почему это произошло, и был весьма опечален тем, что не сумел сдержаться. Последующий разговор только подтвердил это.

— Послушай, детка, — начал подполковник, обращаясь к Нине, и в словах его сквозила горечь, — у тебя прекрасные способности сводить с ума мужиков. Но ты хоть раз задумывалась над тем, зачем ты это делаешь?

И в самом деле, зачем? Нина помнила, с чего началась эта ее охота за мужчинами, но, действительно, разве нужно было ее длить бесконечно? Убедилась, что получается, и хватит этого. Разве подобное занятие составляет смысл ее жизни?

Подполковник между тем продолжал:

— Подумай, чего ты добилась? Ты и в самом деле сделалась мне небезразлична, и в то же время я понимаю, что совершенно тебе не нужен. Что, приятно поставить человека в такое дурацкое положение? — подполковник пристально глянул Нине в глаза, заставив ее покраснеть. — К тому же ты испортила мои отношения с женой. Она ведь не слепая и прекрасно видит, что между нами происходит. Поверь, она очень достойная женщина, я ее на самом деле люблю, и она всего этого вовсе не заслужила.

Девушка сидела перед подполковником, красная как рак.

В тот же день Нина пришла с визитом к жене этого офицера. Та сразу же поняла, кто перед ней, и встретила девушку весьма нелюбезно:

— Что вам угодно, милочка? — процедила она. — Вы еще имеете наглость заявляться ко мне домой?

После сбивчивых объяснений Нины, пытавшейся убедить женщину не держать зла на своего мужа, поскольку он совершенно не виноват в случившемся, та заговорила немного спокойнее:

— Мне все это было понятно и без объяснений. Я не собираюсь отворачиваться от него из-за твоей интрижки. Но ведь осадок все равно останется, — женщина немного помолчала, глядя в упор на Нину, по лицу которой расползалась краска стыда. — Ладно, надеюсь, ты поняла, что наделала, раз уж хватило ума признаться в этом. Ступай… — она махнула рукой и отвернулась.

На фоне всех этих событий попытки ухаживаний со стороны адъютанта отца — довольно молодого, но уже лысеющего и обладающего выпирающим брюшком поручника, отличавшегося редкостной самовлюбленностью, — воспринимались Ниной с иронией. Мотивы его ухаживаний были несколько иными, чем у поручника Локая. Тут дело было не столько в поиске генеральской протекции для карьеры, сколько в заманчивой возможности породниться со знатным шляхетским родом — ибо сам адъютант не мог похвастать близостью к польской аристократии. Войти в род Потоцких и начать с этого настоящую собственную шляхетскую родословную было верхом его мечтаний.

Довольно частые летом выезды на природу происходили в неизменном сопровождении адъютанта, от лоснящейся самодовольством физиономии которого Нину начинало уже подташнивать. Бесило девушку и то, что адъютант подчеркнуто игнорировал ее подружек — Томку Купшу и Люсю Хвалей, — которые попеременно сопровождали их в поездках. Поручник не только сосредотачивал все свое внимание на Нине, но и ясно давал понять, что ее подружки — пустое место, что они недостойны находиться в настоящем светском обществе и он терпит их присутствие лишь постольку, поскольку таков каприз шляхетной паненки.

Впрочем, девушка отвечала ему тем же, подчеркнуто ограничивая свои предпочтения в общении при выездах на природу Люсей, Томой и шоферами Казиком и Янеком, что, при всем самодовольстве адъютанта, не могло его не нервировать. Время от времени в поездках участвовал отец, захватывая с собой сводных братишек Нины, а иногда вместе с ними выбиралась и Янка. Тогда девушке приходилось целиком брать на себя шоферские функции, чтобы все поместились в машине.